Хочу замуж под Новый год! (СИ)

— Ася, вам памятник нужно при жизни поставить!

Эти слова Николай произнёс почти шёпотом, словно боялся удачу сглазить ненароком. А я не на шутку увлеклась своими фантазиями, даром что в планах есть открытие консультации для вступающих в брак. Почему бы мне заранее не попрактиковаться? Ведь в любом деле навыки приобретаются не за один день.

— Ещё при создании семьи я считаю очень важным моментом абсолютно чёткое распределение обязанностей. Мужчина и женщина от природы приспособлены к разным видам работы. К примеру, я своему мужу ни за что не позволю мыть посуду, заниматься уборкой или готовить. Это всё женские дела, и тут даже нечего обсуждать.

Николай ещё больше оживился и предложил за меня выпить. Как девушка воспитанная, я поддержала его инициативу, хотя, откровенно говоря, реакция Невского меня несколько обескуражила.

По-моему, из всего, что я до сих пор говорила (А там, между прочим, было много мудрых мыслей), именно последние слова произвели на него самое большое впечатление.

Я понимаю, что холостому мужчине до чёртиков надоело самому готовить, мыть посуду, делать уборку и прочее, и мои слова пролили целебный бальзам на его душу. Но я не успела до конца высказаться по этому жизненно важному вопросу.

В частности, уточнить, что глажку, и особенно мужской одежды, я отношу к разряду мужских занятий. Женский глазомер совершенно не подходит для такой ювелирной работы. И я ничуть не преувеличиваю.

К примеру, в романе Джека Лондона "Мартин Иден" главный герой, писатель, который некоторое время был вынужден работать в прачечной, вместе со своим напарником занимается глажкой.

Наверное, отнюдь не зря хозяин прачечной не стал это дело женщинам доверять. И я его недоверие абсолютно полностью разделяю. Для такой тонкой работы, как глажка, требуются большое терпение и внимательность. Однако дочери Евы от рождения не обладают подобными качествами. И в этом нет никакой трагедии, просто мы — разные.

Я хотела объяснить Николаю свою точку зрения по этому вопросу (Не люблю недомолвок, потом скандалы на пустом месте возникают), но тут подошли Нюрка с Лёликом и предложили выпить на посошок.

Ресторан-то, оказывается, уже начал свою работу сворачивать, а мы и не заметили. За любопытной беседой часы пролетели незаметно. Однако пришло время возвращаться домой. И — слава Богу! В гостях, конечно, хорошо, но дома после хорошей гулянки ещё лучше.

Вот и давай людям советы!

Пока Дмитриевы собирали свои вещи, мы с Николаем вышли на улицу ловить такси. Часы показывали начало шестого утра. Я, как увидела, который час, не удержалась и сразу стала зевать. По-моему, когда мы уходили, в ресторане уже не оставалось других посетителей. Вот уж, действительно, погуляли от души!

А Санкт-Петербург спал после бурной ночи, собираясь с силами для встречи Нового года. Город в эти минуты выглядел очень романтично.

Почти во всех домах погасли огни. Улицы освещали приглушённым мягким светом фонари, придававшие облику культурной столицы России особенную утонченность, даже благородство. С ними отчасти контрастировали вызывающие разноцветные огни неоновой рекламы и броских вывесок различных увеселительных заведений и торгово-развлекательных центров.

Однако всю эту яркую картину совершенно непреднамеренного соперничества современности с эпохой классицизма уравновешивали декоративные торшеры с фонарями, расположенные на въезде на Фонарный мост, придавая окружающему миру гармоничность и до слёз пронзительную духовность века девятнадцатого, в духе которого был оформлен этот, некогда деревянный пешеходный мост, соединивший через Мойку Фонарный переулок с Почтамтским.

А, благодаря красивой художественной подсветке, в эти предутренние часы Фонарный мост выглядел так загадочно, словно его перенесли сюда из какой-то сказки.

Глядя на завораживающую красоту спящего мирным сном города, я совершенно отчётливо представляла, как когда-то по этим улицам, ещё не асфальтовым, а булыжным мостовым, мчались кареты, в которых сидели элегантно одетые дамы наподобие Анны Карениной, направляясь в театр, а, может, и на бал.

Светские красавицы, властительницы дум и сердец многих лучших людей того времени, и нередко — опытные интриганки, настолько умевшие владеть собой, что на их холёных лицах даже в минуты наивысшего волнения невозможно было ничего прочесть. Ведь, согласно понятиям того времени, это был вопрос чести. А честью в высшем обществе очень дорожили.

Я представляла, какие кипели страсти и даже разыгрывались драмы за толстыми стенами внушительного здания Почтамта, которое и по сей день отправляет функции почтового ведомства, а в конце 18-го века в нём два этажа из трёх занимали квартиры чиновников и казармы для так называемых "нижних чинов".

Конечно, Почтамт надёжно хранит все тайны своих бывших постояльцев. И можно лишь догадываться, какие события когда-то происходили внутри этого старинного здания, настолько огромного, что оно выходит фасадом на три улицы.