Ход белой королевы

— Вы в этом уверены!? — хриплым голосом спросил он.

Лисовский утвердительно кивнул головой.

— Абсолютно!

В кабинете повисла тишина. Сцепив пальцы рук между собой, и положив их на стол, Гонгадзе надолго задумался. Лицо его внезапно осунулось и потемнело, а глаза растерянно бегали по стенам кабинета.

— Вы думаете, что она связана с Федоровым или работает на официальные структуры? — наконец прервал молчание он.

Лисовский пожал плечами.

— Трудно сказать. Содержание разговора мы, к сожалению, не знаем. Но я думаю, Смирнова либо договаривалась о встрече, либо передавала какую-то информацию. Причем свой звонок она явно хотела скрыть. Уход от машины охраны, она сделала очень профессионально.

Гонгадзе помрачнел еще больше.

— И что вы предлагаете?

— Пока отложить проведение операции по выводу денег из России. И я должен сообщить о Леру и Смирновой местным властям.

Гонгадзе отрицательно покачал головой.

— Это невозможно. Там слишком много людей задействовано.

Лисовский чуть заметно усмехнулся.

— Но вы же помните условия сделки. Гражданство здесь вам предоставят только при условии вывода всех денег из России. И только в этом случае, забудут, про ту историю в Австрии.

Бросив на Лисовского неприязненный взгляд, Гонгадзе проворчал.

— Я это хорошо помню.

Лисовский продолжил.

— Если звонок Смирновой связан с этой операцией, то вы понимаете, чем все может закончиться, — он сделал паузу. — …и чем это грозит лично вам! — с плохо скрытой угрозой добавил он.

— Я все хорошо понимаю, — лицо Гонгадзе внезапно посуровело и сделалось холодным и замкнутым. — Но отменять операцию уже поздно. А что касается, этого Леру… — Гонгадзе на несколько секунд задумался. — Давайте вначале попробуем разобраться в сложившейся ситуации сами. — предложил он. — Если он не связан с ФСБ или СВР, а работает только на Федорова, не будем впутывать в это дело власти. Я не хочу, чтобы у Надежды начались здесь неприятности.

Лисовский как-то странно усмехнулся.

— Предлагая такое, вы очень многим рискуете…

Лицо Гонгадзе вспыхнуло.

— Я знаю! Но настаиваю на своем предложении.

Лисовский с безразличием кивнул.

— Хорошо. Как вам будет угодно. Тогда можно сделать так. — предложил он. — Этого Леру мы незаметно возьмем и попробуем выяснить, что он знает. Он, очевидно, находится в розыске и поэтому со стороны полиции проблем у нас не будет. И, кроме того, в доме он живет один.

— Попробуйте. — согласился Гонгадзе. — Надежда пока ничего не должна знать. — строго предупредил он. — Я хочу поговорить с ней сам. Мы ночью поедем на побережье, отмечать юбилей. А когда вернемся, я жду вашего доклада.

Надежда в одних колготках сидела перед трюмо и мягкой кисточкой снимала с лица вечернюю косметику. Было ранее майское утро. Десять минут назад, они вместе с Гонгадзе приехали из ночного клуба, где отмечался юбилей известного московского певца, и она, быстро раздевшись, собиралась пойти в душ. Она уже закончила снимать макияж с глаз, когда в дверь тихо постучали.

— К тебе можно? — в дверном проеме показалось хмурое лицо Гонгадзе.

Она обернулась и, улыбнувшись, приветливо кивнула головой.

— Заходи, Вахтанг! Извини, я так устала, просто с ног валюсь. А тебе сегодня в двенадцать часов уже улетать в Москву. И я хотела бы проводить тебя до аэропорта.

Гонгадзе, неслышно ступая, по мягкому персидскому ковру подошел к ней и нежно обнял за плечи.

— Наденька! — наклонившись к ее уху, шепнул он. — Ложись отдыхать… но, если хочешь, давай на минутку сходим в гараж. Я приготовил тебе там небольшой сюрприз.

Надежда жалобно поглядела на него своими большими сонными глазами.

— Вахтанг, — попросила она. — Честное слово. Я так устала. Может, потом покажешь.

— Ну, дорогая! — Гонгадзе нетерпеливо переступил с ноги на ногу и еще крепче обнял ее за плечи. — Я столько потратил на него денег и мне очень хочется сделать тебе сегодня приятное.

Посмотрев на его обиженное лицо, Надежда тихо вздохнула и махнула рукой.

— Ну, ладно. Уговорил. Пойдем.

Она встала, быстро накинула короткий, чуть выше колен халатик. Одела, туфли на низком каблуке. И поправив у зеркала расческой волосы, взяла Гонгадзе за руку и вышла с ним в коридор.

Пройдя по темному переходу на первый этаж виллы, они спустились по узкой винтовой лестнице в подвал и, через небольшую дверь попали в просторное помещение гаража. У входа Надежда беспомощно остановилась.

— Вахтанг! Включи свет, пожалуйста. — попросила она. — Я ничего не вижу.

Он нашел в темноте ее руку и потянул за собой.

— Пойдем, я покажу тебе. Это там в глубине.

Обойдя стоящие в ряд машины, Гонгадзе провел ее в самый дальний угол гаража, и они оказались в небольшой комнате без окон, очевидно предназначенной для хранения бензина и запасных частей. Здесь было темно как в погребе. Остро пахло машинным маслом и еще чем-то, напоминающим уксус или разлитую серную кислоту.

— Подожди. Я сейчас включу освещение.

Через мгновение на потолке неожиданно ярко вспыхнула люминесцентная лампочка, и Надежда, прикрывшись ладонью от бившего ей прямо в глаза света, огляделась по сторонам.