Ход белой королевы

Ещё на крыльце Чудинов почуял запах скипидара и какой-то гари. Навстречу ему из кухни вышел Никита Евграфович, который сейчас же поманил его за собой. Попросив Чудинова немного обождать, он вернулся к занятию, которое, по-видимому, было прервано приходом Степана. Никита Евграфович что-то варил на плите, переливал из одной жестянки в другую, нюхал, мешал щепочкой, священнодействовал. Едкий чад заполнял весь дом.

— А Наташи нет, — сообщил он, витая в облаках дыма. — Редко заглядывать стала, все с детишками там да с тобой на подготовке. Ну как считаешь, шансы у неё есть?

— Шансов-то много, да упрямства ещё больше, — пожаловался Чудинов.

— Это верно говоришь. Это уж она в нашу мать такая. Однако, как полагаешь, эта московская, Забубырина, что ли, не обставит Наталью нашу, не осрамит, как в прошлом годе в Москве?

— Надеюсь, нет.

— Хорошо! С тебя взыск будет. А я вот мазь ей нашу родовую, охотничью изготовил. Дело-то на крайний мороз поворачивает. Тут с мазью не ошибиться. Ну, а уж я в этих смыслах угадываю без промашки. Секрет нашего семейства. Я тебе вот доверяю. Хоть и не переучивался я сам на твой манер ходить, поздно уж мне, а доверяю, однако. На вот, передашь сам Наталье… Три номера тут. Вот, где три креста поставлено на жестянке, это на крайний мороз. Если и ударит, то как раз этот состав подойдёт. Наталья сама знает, не впервой ей.

И Никита Евграфович вручил Чудинову три разноцветные банки с заветной фамильной мазью.

ГЛАВА XVI Тайны масок и секреты мазей

Вечером я увидел Чудинова в городском парке, который был превращён сегодня в огромный каток. Гирлянды цветных фонариков отражались в матовом зеркале льда. Город устраивал карнавал в честь открытия спартакиады. По ледовым, похожим на полоски станиоли дорожкам проносились пары конькобежцев, одетые в яркие маскарадные костюмы. Из рупоров гремела музыка.

На ледовой площадке, окружённой зрителями и залитой светом прожекторов, под общий хохот плясал, кружился огромный матерчатый жираф. Передние ноги его разъезжались на коньках и, хоть убей, не могли приноровиться к движениям задних конечностей, принадлежащих другому конькобежцу, также спрятанному под пятнистым чехлом, который изображал шкуру жирафа. Какой хохот и визг стояли тут! Поощряемый аплодисментами и весёлыми пожеланиями, жираф встал неожиданно на дыбы, взвился почти вертикально и замахал в воздухе коньками на передних ногах. Тут он вдруг упал, весь перекрутился, а когда встал, задние ноги его поехали в одну сторону, а передние — в другую. То-то была потеха!

Пёстрой поющей фалангой проносились по ледовым аллеям сцепившиеся за руки фигуристы на коньках. Кавалеры в средневековых костюмах, в развевающихся плащах катили перед собой на лёгких санках замаскированных дам. Чиркали коньки о лёд, покачивались цветные фонарики в морозном искристом воздухе. Погружая всех то в красный, то в зелёный, то в золотисто-оранжевый свет, вертелись прожекторы, на которых меняли беспрерывно цветные заслонки.

Все кругом пело, неслось, сверкало, перекликалось, хохотало, толкалось, куролесило, и только мрачный, но решительный Чудинов, продираясь сквозь пёструю карнавальную толпу, одинокой и деловой фигурой своей нарушал, как ему самому казалось, всю панораму маскарадного веселья. Я сидел на террасе грелки-ресторана с Алисой Бабуриной. Мы увидели Чудинова и подозвали его к себе.

— Скуратову не видели? — спросил он сразу.

— Найдётся ваша Скуратова! — засмеялась Алиса. — Идёмте к нам лучше. Хотите глинтвейну горяченького?

— Подожди, — сказал я, — кажется, она мне встречалась вон в той аллее, когда я сюда шёл, и, по-моему, в расстроенных чувствах. Что, опять у вас разрывушки? Не время.

— Ещё бы! — пробурчал Чудинов. — Ну и характер!

Алиса бросила на него хитренький, насмешливый взгляд:

— Она, должно быть, коварно скрылась под маской. Может быть, мне надеть на себя что-нибудь, чтобы вы, Степан Михайлович, обратили внимание на старую знакомую?

— А то хочешь, — предложил я, — могу вызвать через радиоузел по знакомству. «Внимание! Гражданку Скуратову Наталью разыскивает её тренер».

— Да нет уж, обойдусь без твоей трансляции! — сердито заметил Чудинов. — Так ты говоришь, в той аллее? — И он ушёл в том направлении, куда я показал ему.

— Степан, — крикнул я ему вдогонку, — мне надо было бы сказать тебе два слова!.. Простите, Алиса, я на минуточку.

— Захватите горячего кофе в термос на обратном пути, и хватит вам там секретничать. Встретились дружки! — съехидничала Алиса.

Я нагнал остановившегося Чудинова:

— Ну что, у вас нелады?

— Не говори! — Чудинов махнул рукой. — Пожалуй, я действительно вёл себя не совсем так, как надо…

— Да как тебе сказать… Если учесть характер твоей Скуратовой, так конечно… Но вообще сейчас не время рассуждать. Иди и винись, нечего уж тут.

— Да где я её найду?

— Я же тебе сказал: по-моему, она в том направлении. Спеши! Ну, а я пошёл за термосом.