Ход больших чисел

Оболенский не удерживал ее; он остался стоять у балюстрады, слегка поморщился и опять стал глядеть в небо. Странные образы возникали и манили. Безвольно отдавался он чарам ночи. Когда прислуга пришла убирать со стола, он нервно вздрогнул и пошел к жене.

Елена Владимировна, уйдя от мужа, бросилась на кушетку и горько заплакала. Она чувствовала себя незаслуженно и грубо оскорбленной, может быть, в первый раз в жизни. Она старалась побороть себя, закусывала нижнюю губу, но спазматические рыдания против воли вырывались у нее из груди; наконец, мало-помалу успокоилась. Горящими глазами она смотрела в темноту, дергала и комкала в руках кружевной платок. Потом встала. Зажгла свечу и стала быстро раздеваться. Она чувствовала себя очень утомленной, о будущем она не думала. Оно куда-то исчезло.

Она сидела полураздетая на постели, когда в комнату вошел Григорий Александрович.

— Елена, — сказал он, — прости меня.

Он подошел к ней, хотел взять за руку. Она быстро отдернулась.

— Ступай прочь, — воскликнула молодая женщина. Ее била частая нервная дрожь. Она испытывала гнев и отвращение к своему мужу.

— Ступай прочь. Поезжай к своей мертвой любовнице. Я не держу тебя.

Резкие слова, почти выкрики, подействовали на Оболенского. Он отступил назад. Удивленно, почти пугливо по- лядел на свою жену, безмолвно повернулся и вышел.

V

— Я отомщу! Я этого так не оставлю. Я отомщу! — шептала угрожающе Елена Владимировна, кутаясь в одеяло и дрожа всем телом.

Она ясно сознавала, что муж изменяет ей, обманывает.

Вдруг образ соперницы, яркий и отчетливый, возник перед ее лихорадочно возбужденным сознанием. Она видела ее лицо, пристальный темный взгляд. Снова ощущала непонятную робость и неловкость, которую она испытывала при встречах с этой странной и властной девушкой. И теперь ей казалось, что она смотрит на нее с надменной улыбкой, слегка отворачиваясь.

Молодая женщина быстро вскочила с постели. Сунула обнаженные ступни в туфли, накинула платье и закутала голову платком. Она еще чего-то искала. Успокоилась, когда рука ее нащупала маленький револьвер, захваченный ею накануне.

Ревность и гнев поочередно владели ее душой. Она знала наверное, что прогнанный ею муж уехал на свиданье, что та ждет его у серого камня на лесной поляне.

Елена Владимировна вышла из комнаты, крадучись прошла через дом, спустилась с террасы. Через сад вышла в поле.

Было около полуночи. Луна светила, как в ту ночь. Кругом было тихо и пустынно. Слегка дымились росные кусты и травы. Сверкала впереди убегающая пустынная дорога.

Молодая женщина шла, почти не видя, не замечая окружающего, как лунатик, охваченная внезапно вскипевшими чувствами. Грозила кому-то.

— Я не буду вашей ширмой и спасать я тоже не буду вас, Григорий Александрович. Не на такую напали. Сумею за себя постоять и мстить я тоже умею.

Разжигаясь собственными словами, шла она быстро, почти бежала. Кровь ее стучала в висках и глухо разливалась в жилах. Она испытывала неведомые ей еще чувства решимости, силы и власти.

Словно это был колдовской час, в который все можно для того, кто знает слово. Предметы покорялись ее влиянию, границы действительности и фантастики сливались. Дикая радость выпущенного на волю лесного зверя захватила ее. Она остановилась, чтобы перевести дух.

Она стояла у трех сосен. Внизу лощина реки была вся повита туманом, которым охватывала и ближний лес, казавшийся незнакомым островом среди прозрачного, серебристого озера. Прямо перед ней вилась дорога.

Елена Владимировна стояла, прислонившись к дереву, и глядела вверх на небо, в котором одинокая стояла холодная луна. Воздушный простор был весь напоен ее лучами. Молодая женщина прислушалась: было очень тихо. Ни один звук не долетал до нее. Кругом, казалось, была мертвая пустыня.

И вот ей внезапно почудилось, что земля уходит из-под ее ног. Она судорожно прижалась к стволу дерева. Чувство движения не изменилось. Предметы словно теряли свою устойчивость, начинали двигаться, удалялись, близились, скользили. Словно мимо нее неслись некие смутные видения, которые исчезали прежде, чем она могла узнать их. Весь воздух был полон ими. Она слышала их шелестящий говор, подобный шепоту болотных трав под утренним ветерком. Их движение становилось быстрее. Видимо, она была захвачена в некий колдовской круговорот. Старые предания о «Дикой охоте» вспомнились ей. Страх охватил ее: кто-то сжимал горло. Она силилась очнуться и не могла.

Как сквозь сон она слышала знакомый топот лошади. Она видела, как прямо на нее быстро ехали из леса два всадника. Она тотчас узнала своего мужа и Ксению. Лошади дружно шли рядом, почти касались друг друга. Григорий Александрович страстно взирал на свою спутницу, которая правила в какой-то истоме своим черным конем. Уже было совсем близко, когда они задержали разгоряченных лошадей. Теперь они ехали шагом. Оболенский что-то говорил Ксении, которая молча его слушала. Когда они поравнялись с Еленой Александровной, Ксения перевела на нее свои темные прекрасные глаза, губы ее дрогнули от презрительной улыбки.