Ход конём

Владимиру помогал главный гидрогеолог разреза Дмитрий Петрунин, или попросту — Митя, как отрекомендовался он несколько дней назад. Формально Митя числился главным гидрогеологом, но фактически выполнял работу за троих: инженера и двух техников, которых из-за нехватки кадров комбинат «Сибирьуголь» не присылал.

Владимир приехал сюда полмесяца назад: гостиницы в поселке не было, и завхоз поселил его в общежитии горняков. Они жили с Митей в одной комнате. Петрунин производил двоякое впечатление. С одной стороны, любил языком чесать (это Владимиру не нравилось), а при случае — и подковырнуть ядовито. Обсасывает все до мелочей, перемывает людям косточки. Болтун. Баба... А с другой стороны, одолжил безо всяких Кравчуку денег, пока тот дожидался перевода по почте, и, что особенно удивило Владимира, сумел по достоинству оценить не только работу гидрогеологов-полевиков, но и представителей научно-исследовательских институтов. Владимир часто выезжал в длительные командировки на железорудные, марганцевые и угольные карьеры Союза и нередко слышал там от горняков нелестные слова в адрес академических специалистов по осушению месторождений. Говорили везде примерно одно и то же: вот вы, научные работники, пишете пухлые тома отчетов, защищаете кандидатские и докторские диссертации — ну а какая польза от этого горнякам? Десятки миллионов уходят на осушение месторождений, ведется оно по-дедовски, подземные воды загрязняются угольной пылью...

Владимир, чувствуя себя причастным к этой проблеме, поначалу очень болезненно воспринимал критические реплики в адрес НИИ, где работал. Ведь они-то, ученые, тоже не сидят сложа руки. Они работают. И разве их вина, что не все сразу получается? В науке нередко годами ищут решение — и не находят. Но ведь на ошибках учатся, и тем, кто будет продолжать это дело, придется намного легче! А значит — время и деньги затрачены не впустую.

И, рассуждая так, Владимир старался себя подбодрить, успокоить. Будут скоро и дивиденды. Вопрос только — когда?

После таких разговоров Кравчук ложился на свою койку в общежитии, молчал: бугрились желваки на его лице, глаза были страдающими.

— Ничего, не горюй, — утешал его Митя. — Я вот, знаешь, завидую тебе даже. Аспирантура, поездки на различные карьеры, за границу! А какие приборы у вас?! Нам бы сюда ваш электроинтегратор — сразу бы взяли быка за рога...

— Маленько покумекаем — и выправим дефект!

— Напрасно иронизируешь. За охрану окружающей среды на Кедровском угольном разрезе нас очень бьют — штрафы, санкции... А сеточный электроинтегратор, насколько я слышал, поможет не только сохранить природные запасы воды, но и предотвратить их загрязнение. Сердце болит, когда смотришь, как мы безобразничаем... Разве я не прав?

— Да нет, отчего же.

— Вот видишь! Наука нам ох как нужна!

Владимир удивленно смотрел на Митю. Вкушающий за столом кильку из жестянки Петрунин выглядел как-то жалко. Неумело заштопанные на острых коленках старые штаны, старенькая, измазанная машинным маслом и буровым раствором брезентуха, на тощем лице — глубокий синий шрам...

— И все-таки завидуешь ты мне, пожалуй, зря. Думаешь, я не мучаюсь от бессилия?

— Нет, не зря! Сколько у тебя возможностей для роста! Среда-то какая: светила, спецы! Один отец твой чего стоит: по его учебнику « Подземные воды СССР» все студенты-гидрогеологи по сей день учатся. Профессор, орденоносец!

Владимир пожимал плечами: отец отцом, но ведь главное-то заключается в том, чтобы самому сделать что-то новое! Митя соглашался, однако при этом неизменно добавлял: простым смертным, то есть гидрогеологам-полевикам, не хватает порой теоретической фундаментальности ученых. А посему, имея солидную академическую поддержку, Владимир может добиться многого.

— А ты в этом уверен? — как бы размышляя с самим собою, уточнял Кравчук.

— Аб-со-лют-но! — чеканил Митя. — Я в людях редко ошибаюсь. Опять же, я ведь сказал, можешь добиться, а добьешься ли — это зависит от тебя.

— Дипломат ты, да и только, — улыбался Владимир. И если Петрунин завидовал ему, Кравчуку, то он завидовал Петрунину. Все-таки главное для гидрогеолога — это полевые исследования. В тиши лабораторий и кабинетов месторождение радоновых вод не откроешь и оригинальную схему дренажа карьеров не разработаешь. Это была аксиома, и Владимир впитал ее с детства, когда к отцу приезжали в гости его многочисленные друзья из различных геологических управлений, экспедиций и партий. Но получилось так, что после окончания университета весь их курс — двадцать четыре человека — оставили в Киеве, распределив по научно-исследовательским институтам. Владимир два года ходил к ректору, просил направить в какую-нибудь гидрогеологическую экспедицию — на Чукотку, скажем, или в Якутию, — но тот лишь разводил руками.

— Я вас, товарищ Кравчук, вполне понимаю. Сочувствую даже. Действительно, поле — лучший учитель. Однако сейчас мы должны пополнить молодыми кадрами киевские НИИ. Есть специальная директива по этому поводу. Так что извините, голубчик, ничем вам помочь не могу. Надо подчиняться!