Ход конем

Монолог начальства Ингвар слышать не мог. Зато увидел результат: офицер побледнел, закусил губу, несколько раз моргнул и наконец догадался сделать шаг в сторону:

— Прошу прощения за задержку, сэр! Лифт подойдет через четыре секунды…

Жало не удержался от шутки — нахмурил брови и угрюмо поинтересовался:

— А че, вашему боссу меня встречать не положено?

Полицейские онемели.

Засняв выражения их лиц крупным планом, Ингвар, все так же хмурясь, вошел в кабину лифта и, не дожидаясь, пока закроются двери, добавил в том же духе:

— Вообще охамели, в натуре…

Секретарь генерала Климова, миловидная девушка лет двадцати пяти, одетая в строгий брючный костюм, встретила Гурниссона ехидной улыбкой:

— За что вы их так, сэр?

Улыбка была искренней, а в глазах, кроме ехидства, можно было разглядеть и искорки восторга. Поэтому Жало улыбнулся в ответ:

— За грозные взгляды… и недоверие!

— Да… Основания — серьезнее некуда! — Девушка прыснула, потом, видимо, вспомнила о начальстве, ожидающем в кабинете, и со вздохом предложила Ингвару следовать за ней…

Генерал Харитонов ответил на вызов практически сразу. И, еще не успев увидеть картинку с бэкашки Жала, устало пробормотал:

— Освобожусь минут через пять-семь. Пока разбирайся сам…

— Хорошо, сэр! — ответил Ингвар. И, сделав шаг, оказался в кабинете Климова.

Увидев Ингвара, заместитель министра безопасности мгновенно оказался на ногах. И, проигнорировав требования правил информационной безопасности, оставил локалку развернутой.

Жало мысленно усмехнулся: генерал демонстрировал доверие. Или тестировал бывшего подчиненного на вшивость.

— Добрый день, сэр! Искренне рад вас видеть!

— Здравствуйте, капитан! Я — тоже… — Климов вцепился в протянутую ладонь и попробовал ее раздавить.

Жало обрадованно стиснул пальцы и немножечко позабавился.

Убедившись, что за последние четыре дня силы у Гурниссона не убавилось, генерал удовлетворенно осклабился:

— Здоровеете день ото дня… Как добрались?

— Первый раз в жизни почувствовал себя VIP-персоной… — ответил Гурниссон. — И пришел к выводу, что становиться ею не хочу…

— Почему? — удивился Климов.

Ингвар вспомнил выражение лица девушки в кабине «Берго», прижатом «Умником» к крыше жилого дома, и поежился:

— Знаете, сэр, у любой привилегии есть обратная сторона. У этой — эмоции тех, кто не VIP. Быть объектом ненависти для миллиардов? Нет уж, увольте.

Хозяин кабинета прищурился, зачем-то посмотрел в окно и усмехнулся:

— А ведь для абсолютного большинства эта ненависть — основное «топливо» для самоутверждения. И повод для гордости.

— Предпочитаю уважение. Или любовь.

— Да вы гурман! — хохотнул генерал. Потом жестом предложил Ингвару присаживаться и посерьезнел: — Ладно, ваши эмоциональные пристрастия обсудим как-нибудь потом. А сейчас займемся тем, что поважнее.

Ингвар опустился на сиденье и с интересом уставился на Климова, практически упавшего в свое кресло.

— Тот блок информации, который вы нам передали, оказался настолько… э-э-э… сногсшибательным, что первые двое суток…

— …вы убили на поиск доказательств?

— Нет… — Генерал прикоснулся к одному из сенсоров своей локалки и вывесил в центре кабинета огромный голоэкран. — Доказательства мы не искали, ибо я сразу поверил в то, что это не липа.

— Даже так?

— Угу… В момент нашей встречи я точно знал о том, что за двадцать два дня до «трагической гибели» Блохина от руки Моисея мозг Александра Филипповича Блохина благополучно покинул стены тюремного комплекса.

— О как! — подал голос Харитонов. — А можно узнать подробности?

— А можно поинтересоваться источниками этой информации, сэр? — поинтересовался Ингвар.

— Не знаю, в курсе вы или нет, но убийство Сеппо Нюканена прошло не совсем так, как предполагалось исполнителями: дежурный офицер МБ, получив сигнал от независимых датчиков, установленных в камерах потенциальных жертв Моисея по моему приказу, обесточил тюремный комплекс и тем самым предотвратил взрыв гремучего газа, который должен был уничтожить труп. Во время осмотра тела эксперты-криминалисты обнаружили следы операции по пересадке мозга. А документальных свидетельств ее проведения — не нашли. Поэтому я приказал эксгумировать все сохранившиеся трупы жертв Моисея и провести их углубленную экспертизу. Так как по просьбе родственников Блохина его тело кремировали, то углубленно изучали не его, а отчеты экспертов-криминалистов. Оказалось, что они скорректированы. Пришлось поднять копии из архива и изучать их.

— Готов поспорить, что копии снимались посредством незадокументированных возможностей их оборудования, — усмехнулся Владимир Семенович. — И хранились далеко не в общем архиве.

— Уточнить? — поинтересовался Жало.

— Да нет, не надо. И так все ясно.