Ход королевы

Забыв об усталости, Бет взялась за дело. Задача была сложная и запутанная, а у Лученко имелся дополнительный запас времени. Решив развивать план действий, придуманный поздно ночью, она начала потихоньку отводить коня на ферзевом фланге поближе к пятому полю короля. Разумеется, Лученко был к этому готов – он тоже со вчерашнего утра анализировал продолжения и предвидел такой вариант развития событий. Возможно, не без помощи своих соотечественников. Но ведь Лученко мог что-нибудь упустить, и есть вероятность, что сейчас он тоже разглядит не все возможности. Бет вывела слона с диагонали, где стояла белая ладья, в надежде, что соперник не разгадает ее планы. Пока все выглядело так, что она атакует его пешечную формацию, вынуждая его к спонтанному наступлению. На самом же деле расположение белых пешек Бет не волновало – она хотела убрать с доски его ладью, хотела так страстно и отчаянно, что убила бы за это.

Лученко всего лишь переместил пешку в ответ. Он мог бы обдумать ход более тщательно – должен был обдумать, – но не сделал этого. Лученко пошел пешкой, а Бет почувствовала приятную дрожь волнения. Она сняла коня с диагонали и поставила его не на пятое поле короля, а на пятое поле ферзевого слона, предлагая фигуру в жертву белому ферзю. Если ферзь собьет ее коня, она возьмет белую ладью слоном. Само по себе это будет для ее позиции нехорошо: две фигуры, конь и слон, за одну ладью – слишком большая плата, – но Лученко может упустить из виду кое-что важное. Взамен Бет рассчитывала забрать его коня благодаря перемещению ферзя. Это было красиво. Очень красиво. Она украдкой взглянула на соперника.

До этого Бет не смотрела на Лученко почти целый час, и теперь ее удивили произошедшие с ним изменения: он нервно ослабил узел галстука так, что с одной стороны задрался воротничок рубашки; белоснежные волосы были взъерошены, Лученко грыз ноготь на большом пальце, а его лицо как будто свело судорогой.

Он обдумывал положение на доске полчаса и не нашел хороших ходов, поэтому в конце концов сбил ее коня. Бет в ответ сбила его ладью – ей хотелось завопить от радости, когда белая ладья исчезла с доски, а Лученко взял ее слона. Она поставила шах, Лученко закрылся, и тогда Бет нацелилась пешкой на его коня, снова взглянув на соперника. Теперь в игре установилось равновесие сил. Лученко растерял всю свою элегантность – превратился в помятого стареющего мужчину в дорогом костюме, и до Бет внезапно дошло, что не она одна испытывает усталость от сыгранных за последние шесть дней партий. Лученко пятьдесят семь лет. Ей девятнадцать. И она пять месяцев тренировалась с Джолин в лексингтонском спортзале.

С этого момента Лученко перестал сопротивляться. Явных позиционных причин торопить его, чтобы признал поражение после потери коня, Бет не видела – теоретически игра продолжалась на равных. Пешки на его ферзевом фланге занимали сильные поля. Но она начала потихоньку теснить их, создавая едва различимые угрозы и параллельно проводя атаку на уцелевшего слона и заставляя вывести ферзя на защиту ключевой пешки. Когда он это сделал – вывел ферзя, чтобы не развалилась пешечная структура, – Бет уже знала, что соперник у нее в руках. Она сосредоточилась на его короле, разворачивая нападение.

У Лученко в запасе был почти час игрового времени. На циферблате Бет оставалось двадцать пять минут, но она потратила двадцать на продумывание атаки, а потом нанесла молниеносный удар, выдвинув пешку королевской ладьи на четвертую горизонталь. Это было открытое заявление о намерениях, и Лученко долго размышлял, прежде чем сделал ответный ход. Бет использовала это время, чтобы просчитать все потенциальные последствия каждого хода, который он сейчас мог совершить, и нашла ответ на любой вариант. Когда он наконец вывел ферзя на защиту, Бет намеренно пренебрегла возможностью сбить одну из его атакующих пешек и переместила свою пешку королевской ладьи на одно поле вперед. Ход был блистательный – она это знала, и сердце наполнилось ликованием. Бет снова взглянула на соперника.

Лученко сидел в глубокой задумчивости, словно читал философский трактат и только что отложил книгу, чтобы осмыслить сложный тезис. Его лицо казалось серым, на сухой коже отчетливее проступили тонкие морщины. Он снова грыз ноготь на большом пальце, и Бет с ужасом увидела, что его вчерашний идеальный маникюр испорчен – все ногти обкусаны. Он вскинул на нее взгляд – мимолетный, усталый, в котором был весь огромный опыт и вся долгая карьера талантливого шахматиста, – затем еще раз, последний, посмотрел на черную ладейную пешку, стоявшую теперь на пятой горизонтали. И встал из-за стола.

– Превосходно! – сказал Лученко по-английски. – Прекрасная победа!

Это прозвучало так по-дружески, что Бет от изумления не нашла что ответить.

– Превосходно, – повторил он. Затем взял своего короля, задумчиво подержал его в руке, положил на доску и утомленно улыбнулся: – Сдаюсь с облегчением.