Ход королевы

Той ночью она впервые съела сразу три таблетки, одну за другой. И открыла для себя нечто важное. По волосам на затылке словно проскочили искры – она ощутила легкое покалывание; сверкающие искры постепенно разбежались по всему телу, и Бет, лежа в приютской бледно-голубой пижаме на кровати в самом незавидном углу девчачьей спальни – возле двери в коридор и напротив уборной, – поняла, что в ее жизни случился перелом: теперь она знала о шахматных фигурах, о том, как они передвигаются и попадают в плен. И еще она знала, как избавиться от тяжести в животе и от напряжения в мышцах рук и ног с помощью таблеток, которые принесло ей сиротство.

* * *

– Ладно, девочка, – сказал мистер Шейбел. – Можем с тобой сейчас сыграть в шахматы. Я хожу белыми.

У нее в руках была губка для классной доски. Шла перемена после арифметики, через десять минут должна была начаться география.

– У меня времени мало, – сказала Бет.

В прошлое воскресенье, пока все пели, она за час, проведенный в подвале, выучила, как ходят разные фигуры. Бет успела отметиться на перекличке, а ее дальнейшего отсутствия в часовне никто не заметил, потому что к ним на занятия приходила группа девочек из детского хора с другого конца города. Но с географией все обстояло иначе: Бет страшно боялась мистера Шелла, хотя была одной из лучших учениц в классе.

Голос уборщика прозвучал все так же бесстрастно:

– Сейчас или никогда.

– У меня география…

– Сейчас или никогда.

На то, чтобы принять решение, Бет хватило одной секунды. Она давно приметила за печью деревянный ящик из-под бутылок с молоком и теперь поставила его, перевернув вверх дном, с другой стороны доски, села и сказала:

– Ходи́те.

Мистер Шейбел обыграл ее в четыре хода. Как она узнала впоследствии, эта комбинация называлась «детский мат». Все произошло очень быстро, но на географию она все же опоздала – на целых пятнадцать минут, – и сказала, что была в туалете.

Мистер Шелл стоял у доски, уперев руки в бока.

– Кто-нибудь из юных леди видел данную юную леди в уборной для юных леди? – обвел он взглядом класс.

Раздались задушенные смешки, но никто не поднял руку, даже Джолин, хотя Бет уже дважды солгала ради нее.

– А сколько из вас, юные леди, посетили уборную для юных леди перед уроком?

Снова зашелестело хихиканье, и вскинулись три руки.

– Кто-нибудь из вас заметил там Бет? Может, кто-то имел счастье наблюдать, как она моет свои очаровательные ладошки?

Ответа не последовало. Мистер Шелл повернулся к доске, на которой успел написать список товаров, экспортируемых Аргентиной, и добавил слово «серебро». На мгновение Бет поверила, что все обошлось, но тут он, по-прежнему стоя спиной к классу, бросил через плечо:

– Пять штрафных.

Десять штрафных баллов означали порку кожаным ремнем. Удар ремнем она пока что могла почувствовать только в своем воображении, но на миг оно разыгралось до такой степени, что Бет представила себе боль в виде языков пламени, охвативших самые нежные части ее тела. Она поднесла ладонь к груди, нащупала на дне кармана «матроски» спрятанную утром таблетку, и страх начал утихать сам собой. Бет вызвала в памяти футляр для зубной щетки – длинную прямоугольную пластмассовую коробочку; сейчас в этом футляре, который покоился в ящике маленькой железной тумбочки у кровати, было еще четыре пилюли.

Той ночью Бет вытянулась в постели на спине. Таблетку в руку она еще не взяла. Лежала и прислушивалась к ночным звукам, замечая, как они становятся все громче по мере того, как глаза привыкают к темноте. В конце коридора, у стола, мистер Бирн завел беседу с миссис Холланд, и тело Бет мгновенно напряглось, едва она их услышала. Прищурившись, девочка уставилась в темный потолок прямо над собой и попыталась мысленно нарисовать на нем игральную доску с белыми и зелеными квадратами. Затем расставила на доске шахматные фигуры в начальной позиции: ладьи, кони, слоны, ферзи, короли и ряды пешек перед ними. Перенесла пешку белого короля на четвертую линию, сделала ответный ход черными… Получилось! Это было легко. Она продолжила воображаемую игру, воспроизводя партию, которую проиграла уборщику. Опустила коня мистера Шейбела на поле в третьем ряду и теперь отчетливо видела эту фигуру на бело-зеленой доске, словно проступившей на потолке приютской спальни.

Ночные звуки становились все тише, превращаясь в гармоничный фон, в белый шум. Бет лежала в кровати счастливая и играла в шахматы.

* * *