Ход мамонтом

– Але… Верочка? Да, я… Опять ты меня узнала. Неужели так и не буду богатым? Ха-ха… Как с шефом твоим поговорить? Не занят? А спроси, спроси…

– Я слушаю, – раздался в далекой столице бодрый басок.

Бугор как будто ждал его звонка. Феликс ухмыльнулся. Еще бы. Должен ждать. Каждого моего звонка, каждого слова – как манны небесной. Помнишь, голубчик, как я тебя в это кресло подсаживал. Это такую-то тушу! Чуть не надорвался, при своих возможностях. Но зато теперь и ты мне поможешь.

Нашел же ты мне досье на этого гада с пистолетом и шприцем. Быстро нашел, слов нет. По одному только фотороботу да отпечаткам пальцев. Правда, и фоторобот – тот вышел получше любого фото – это лицо впечаталось в память навсегда…

– Привет, старина, – добродушно сказал в трубку Феликс, любуясь тропическими пейзажами на «плазме». – Я звоню узнать, как там мое дело движется. А то мне здесь сидеть долго недосуг. У меня в Москве куча дел. А я там без тахикардии никак появиться не могу…

– Ищем, ищем, – сурово ответил Бугор. Он сделал паузу. – На его кореша вышли. Хотели дома взять – потеряли сотрудника. Очень опытного.

– Ты, наверное, шутишь, – обмер Феликс.

– Какие шутки. Не знаю, кто они, откуда. Пока не знаю. Но, видно, за тебя кто-то очень серьезно взялся.

«Цену набивает, сволочь», – не очень уверенно подумал Феликс.

Хотя интуиция подсказывала, что Бугор не врет. За него действительно взялись очень серьезно…

Закончив, в общем-то, безрезультатный разговор, Феликс встал и прошелся по избе. Полюбовавшись вдоволь русской печкой и прилагающимся закопченным инструментом, он вышел во двор.

Как, все же хорошо! Здесь, в глуши, при всем этом убожестве, есть свои прелести. Ну, к примеру, можно охрану выгнать со двора и вообще поселить в соседний дом. И спать при этом совершенно спокойно. Можно выйти на крыльцо и потянуться навстречу небу, не опасаясь, что в глазу сверкнет отблеск оптического прицела…

Да мало ли, чего еще здесь есть того, про что он давным-давно забыл, или не знал вовсе! Потому, что это – из другой жизни. Из зазеркалья, спрятавшегося за стеклом лимузина, рядом с которым ты каждый день, но туда не попадешь никогда.

Если не кинет туда глупая слепая судьба…

Феликс неспеша прошелся вдоль покосившегося забора. Есть, все же, в этом убожестве некоторая эстетика.

Всякие там французы с голландцами, у которых хозяйство доведено до болезненного совершенства сами вдруг бросились искусственно создавать вещи, несущие на себе отпечаток бедности и убогой старины. Бешеных денег стоят какие-нибудь шкафы, искусственно состаренные до отвратительного состояния. Хотя такое счастье вполне можно купить у любой деревенской старухи за мешок муки.

Ощущение жизни они хотят купить, вот что кроется за этим! Ощущение того, что ты не просто существуешь, как ухоженное растение в уютной оранжерее, а ежедневно борешься с какими-то трудностями, терпишь определенные лишения. В этом смысле и покосившаяся деревенская изба служит постоянным напоминанием о несовершенстве мира. И это каждодневное ощущение неудовлетворенности придает жизни определенный смысл. Так же, как вид старой рухляди обостряет ощущение удовлетворенности от обладания современным телевизором…

Феликс усмехнулся. А ну-ка, придадим и мы смысл своей опостылевшей жизни…

Он выдернул из массивной колоды топор на длинной ручке.

Охранники по его приказу уже напилили кучу правильных деревянных цилиндров, которые идеально подходили для рубки.

Феликс поставил полено на плаху.

Это ты, ты сволочь, осмелившаяся поднять руку на него! Это твою голову я сейчас расколю аккурат по полушариям! Это ты заслуживаешь того, что так опрометчиво приготовил мне! Получай!

…Феликс махал топором от души, вкладывая в каждое разрубленное полено гораздо больше сил, чем требовалось. Потому что это были не просто дрова – это были головы врагов.

Феликс незаметно для самого себя пришел в состояние ярости. Он уже не рубил дрова. Он истреблял свой страх. Страх дробился вместе с поленьями на множество кусочков. Он выходил через поры горячим потом, он вырывался с учащенным дыханьем…

…Феликс бросил топор и оперся ладонями о колени, стараясь восстановить дыхание. Он поработал от души. Неизвестно, правда, понадобятся ли кому-то здесь эти дрова. В любом случае, Феликс чувствовал себя теперь гораздо лучше.

Весело насвистывая, он воткнул топор в колоду и повернулся, чтобы отправиться в избу, где ждала его уютная душевая кабинка, печка и недочитанная книга какого-то модного писателя, чье имя выветрилось уже вместе с выдохнутым углекислым газом.

Однако его ждал сюрприз – между ним и домом, неловко переминаясь с ноги на ногу, стояло двое мужиков. Вроде бы, даже знакомых. Местные, надо полагать.

Феликсу ужасно не понравились орудия труда в их руках. Один держал на плече косу, другой нервно теребил лопату.

– Здорово, мужики, – немедленно сказал Феликс максимально добродушным голосом. Однако взгляд его сделался острым и колючим. Мозг просчитывал варианты. – Как жизнь? А погодка ничего сегодня, а? Ой, а откуда вы здесь взялись? Калитку я вроде не открывал, ворота тоже закрыты…