Ход в Шаолинь

– Джи-ень-киа, – повторил парень сложное для китайца имя. – Язык сломаешь. Можно, я тебя лучше Чжу Чен буду называть?

– Хоть горшком назови, только в печку не ставь. А тебя как звать?

– Сюнь Чин. Ну так что, будешь говорить?

– Ладно. Я тоже в каком-то смысле из братства. И мы тоже боремся. Но не с Цин, а с англичанами. И мне очень нужно освободиться. От этого зависит судьба всего Китая.

– Хорошее ты дело затеял. Только помочь я тебе вряд ли смогу. Наши жизни теперь в руках Головы Дракона – Лунг Тао.

– А Лунг Тао – это ваш главарь?

– Были бы у меня руки свободны, я бы тебе вмазал. Говорю ж я, мы не бандиты. Лунг Тао – глава нашего клана «Тень Лотоса». Красный Бамбук командует боевыми операциями. Тростниковый Башмак отвечает за связь с внешним миром. Мастер Ладана – за ритуалы. Если Голова Дракона решит нас казнить, Мастер Ладана организует все на высшем уровне.

– Успокоил! Ну так что ж ты такое натворил? Колись давай!

– Взял императорскую печать.

– Украл?

– Взял посмотреть.

– Ха! А какую выбрал?

Женька в новогодние каникулы ездил с классом в Москву. В Оружейной палате проходила выставка Пекинского музея. В том числе выставлялась печать «Драгоценность Сына Неба». Экскурсовод рассказала, что всего известно двадцать пять печатей императоров Цин. Все они уже несколько веков хранятся в Запретном городе в Пекине. Сейчас там располагается Государственный музей.

– Истинную. Нефритовую печать Хэ Ши Би, – ответил Сюнь Чин с придыханием.

Женька свистнул. Экскурсовод рассказывала еще про одну печать. Самую первую. И самую знаменитую. Она была вырезана две с половиной тысячи лет назад из куска редчайшего белого нефрита. Эта священная реликвия передавалась от императора к императору, из века в век. Неоднократно из-за нее случались междоусобные войны, печать воровали и снова возвращали. На печати было выгравировано: «Мандат неба – долгая и благополучная жизнь императора». Тот, кто обладал печатью, считался истинным владыкой Поднебесной. Называлась она Хэ Ши Би.

– Она же пропала безвозвратно тысячу лет назад! – изумился Женька.

– Я смотрю, память к тебе начала возвращаться. – Сюнь Чин попытался размять мышцы. – Ну, так слушай. Император Мин, чтобы прекратить междоусобные войны, объявил, что печать утеряна. А сам тайно передал ее в монастырь Шаолинь на сохранение.

– Шаоли-и-инь… – История становилась все интересней и интересней. – А как ты узнал, где она хранится?

Сюнь Чин с чувством продекламировал:

Монахи убиты, горит Шаолинь,
Маньчжуры у власти, хохочут Цин,
Кровь наших братьев отмщения ждет,
За Шаолинь, триада, вперед!

Когда династия Мин пала, – объяснил Сюнь Чин, – Шаолинь возглавил сопротивление против завоевателей Цин. Партизанская война длилась сорок лет. В конце концов маньчжуры отправили огромное войско и штурмом взяли монастырь. Все защитники были казнены, а монастырь сожжен. Пятеро монахов, вернувшиеся из дальнего похода, увидели руины и незахороненные тела своих братьев. Они поклялись мстить маньчжурам и добиться восстановления династии Мин на троне. Так появилась первая триада «Тень Лотоса».

– Значит, вы считаете себя последователями этих пяти монахов?

– Да, мы называем их Пять Предков, – ответил Сюнь Чин. – Монахи забрали из тайника древние манускрипты и реликвии и покинули монастырь. Они забрали и нефритовую печать Хэ Ши Би. Теперь, в момент третьего ритуала посвящения, братья на ней приносят свои клятвы.

– Слушай, ты меня впервые видишь, зачем ты мне все это рассказываешь?

– Мне точно не жить, – ответил Сюнь Чин. – Я знаю наши обычаи. Но со мной произошло такое! Хочется поделиться с кем-нибудь перед смертью.

– Ну, раз дело такое, давай рассказывай. Только объясни, что это за третий ритуал?

– Сначала новобранцев испытывают. Если «синий фонарь» выдерживает испытание, его приводят к присяге. Он произносит тридцать шесть клятв. Потом Мастер Ладана отрезает голову курице и выливает кровь в чашу. Чаша переходит от брата к брату, ритуальным ножом каждый прокалывает себе палец и добавляет каплю крови в напиток. Новобранец выпивает его и становится полноправным членом клана. Это первый уровень посвящения.

– А курицу потом куда? – поинтересовался Женька.