Ходячая неприятность

Салли приготовилась, что Джеймс отодвинется подальше. Откатится в сторону и заснет, или встанет и уйдет. Оставит ее в одиночестве, чтобы срочно восстановить свою драгоценную самозащиту.

Почувствовала, как твердые пальцы скользнули по ее виску и сдвинули волосы с ее лица. Почувствовала сырость на щеках и поняла, что в конце концов расплакалась. Оставалось терпеливо ждать, когда он исчезнет.

– Салли, – прохрипел Джеймс. – Открой глаза.

Ну, уж нет. Теперь у нее появились секреты – любовь и недоверие, что совсем не хотелось ему выдавать. Но невозможно противостоять тихой просьбе. Да, собственно, любой его просьбе.

– Не смотри на меня так, – попросил он, нависая над ней в полумраке.

– Как?

– Словно я пнул ногой щенка. Ты кончила. Меня не обманешь. Не такая уж ты искусная притворщица…

– Обязательно говорить об этом? – вконец смутившись, спросила Салли, упершись в широкие плечи.

До сих пор она не вполне осознавала, насколько он большой, пока не попыталась спихнуть его без малого двести фунтов со своих жалких ста двадцати.

– Обязательно. Только не говори, что ты из тех женщин, которые ненавидят любого мужика, после того, как с ним переспят.

– А ты сталкивался с такими?

– Несколько раз.

Салли молча смотрела на Джеймса, мечтая обрести такое же каменное выражение лица, как у него.

– Тогда, возможно, причина в тебе.

Она ждала, что он тут же уйдет, прекрасно осознавая, что нарочно ляпнула расчетливую колкость, способную вывести из себя любого мужчину. Пусть убирается. Пусть оставит ее в покое и даст возможность заштопать порванную в клочки самозащиту и как-то справиться с разбитым сердцем.

Но Джеймс не шевельнулся. К ее удивлению, погладил ее щеки большими пальцами и очень нежно спросил:

– Что случилось, детка? Ты ведь не ожидала услышать признание в любви, правда?

Салли не могла вымолвить ни слова. Не могла сказать, что никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой. Не могла сказать, что не ожидала услышать признание в любви. Что просто хотела, чтобы он ее полюбил. Так что молчала, распростершись под ним, несчастная и онемевшая.

И тут Джеймс поцеловал ее, нежно коснулся губ, ласково дразня, превращая видимую безучастность в растущую страсть. Продолжал целовать, соблазняя и искушая, пока Салли невольно не обняла его, и в голове не мелькнула последняя внятная мысль – даже если это действо предназначено исключительно для плотского удовольствия, нет никаких сомнений, что такого наслаждения она не испытывала ни разу в жизни.

И четко осознала, что предпочтет мучиться рядом с Джеймсом Даймондом, чем благоденствовать вдали от него.

* * *

Даймонд подождал, пока Салли заснула. Из открытого окна потянуло прохладным ветерком, Джеймс плотнее закутал в старое одеяло ее обнаженные плечи. Девушка что-то пробормотала, вздохнула и глубже вжалась в перину, лицо стало спокойным, безмятежным, даже счастливым.

Даймонд очень осторожно сел. У него имелся большой опыт по бесшумному вылезанию из постели, не тревожа сон задремавшей под боком любовницы. Он терпеть не мог засыпать рядом с женщинами после секса. Черт, да он ненавидел себя за то, что спал вместе с Салли в номере, хотя и сохранил ширинку застегнутой. Все из-за сегодняшней неразберихи. Если бы он сумел держаться подальше от общей кровати в том чертовом мотеле, то никогда не поддался бы искушению заняться с ней любовью сегодня вечером.

Потом тихо фыркнул, презирая притянутые за уши логические обоснования. Черт, да он жаждал заняться любовью с Салли Макартур с того момента, как она появилась в его кабинете. Тогда детектив предположил, что перед ним одна из девушек Фрэнки, и тут же спросил себя, сможет ли всего разок нарушить железное правило и заплатить за секс.

Уж лучше бы она оказалась проституткой. Джеймс не страдал особой щепетильностью, но свято соблюдал железобетонный кодекс – никогда не спать с клиентками. Секс с ними все слишком усложнял, особенно когда наступал момент предъявить счет за услуги.

И всегда держался в стороне от таких девушек, как Салли – ходячая неприятность с головы до ног. Но на сей раз дистанцировался недостаточно далеко.

Даже на выпивку ничего не свалишь. Даймонд не пил более двух дней и уже подумывал хранить трезвость и дальше, хотя без проблем нашел скотч Исайи и даже налил себе щедрую порцию. Потом неожиданно выплеснул виски в старую железную раковину и направился вверх по лестнице на поиски своей клиентки. Сам не понимая, за каким чертом ему это понадобилось.

Может, чтобы учинить какую-нибудь глупость, например, сообщить, что завязывает с пьянством, и получить в ответ ободряющее поглаживание по голове. Может, чтобы снова поссориться, и тем самым оправдать возвращение к вожделенной бутылке. А может, чтобы совершить то, что в конечном итоге и сделал.