Ходячее сокровище

Всё понятно. Похоже, из-за всего пережитого, психика окончательно сбрендила, и он начал страдать лунатизмом. Доводилось слышать, что по крышам бродят лишь самые печальные из этих страдальцев. Основная масса жизнью не рискует и знает только один маршрут: от койки до холодильника. Некоторые не прочь и в миску кошачью заглянуть, не просыпаясь и не обращая внимание на возмущение домашних питомцев, чей корм стал объектом покушения. В таком состоянии пищевая разборчивость отключается.

Вот и у Читера её нет. Жрал и жрал всё, что в рот пролезало.

Темень такая, что от глаз толку мало. Только силуэты просматриваются, серо-чёрные. И пить хочется так, что готов в рабство за глоток продаться.

Решившись на не такой уж великий риск, покопался в кармашке разгрузки и достал крохотный фонарик. Дешёвая пластиковая поделка, прихваченная из того же торгового центра. Тогда Читер не забыл обмотать стекло непрозрачным скотчем, оставив узкую щель. Это значительно ухудшало освещение, зато, при грамотном использовании, снижало риск, что кто-то нежелательный заметит отблески издали.

Фонарь Читер зажёг зря. Вместо еды и воды, предусмотрительно оставленных под рукой, обнаружились россыпи разодранных упаковок и пустые бутылки. Лишь в одной что-то плескалось, но это оказался живчик, и его осталось не больше половины литра.

Не веря глазам, осмотрел чуть ли не каждый квадратный сантиметр убежища. Нет, всё верно, так и есть, — ничего не уцелело. За сутки Читер умудрился сожрать столько, сколько нормальному человеку на неделю должно хватить.

И что самое хреновое, – вылакал всю воду.

Вот оно того стоило?! Да, это требовалось организму, тут не поспоришь. Но ведь можно было растянуть, а не оставлять себя ни с чем!

Посреди пустыни...

Снаружи раздался хорошо знакомый звук, заставивший кровь застыть в венах.

Урчание. Не то урчание, которое издаёт всем довольный кот, а нехорошее, больше похожее на приглушённое рычание, разбавленное неописуемо-потусторонними клекочущими нотками.

Заражённые пожаловали.

Ну всё, досветился, придурок. Это ведь не лес дремучий — это пустыня. Всё видно издали, а у тварей глаз на неудачников намётан.

Остаётся лишь одно — прихватить с собой хоть кого-нибудь.

В узком пространстве прохода показалась огромная и нехорошая масса. Подалась к Читеру, потянулась бугристой лапой, нехорошо ёрзая и шумно притираясь жёсткой шкурой о камни.

Читер, заворожено глядя на заражённого, положил руку на винтовку, но тут случилось неожиданное.

Мертвяк, прекратив плотоядно урчать, пискнул, будто мышь, внезапно осознавшая, что не стоило ей лезть за кормом в кошачью миску. Монстр резко отпрянул, вырвался на простор пустыни, и спустя несколько минут звуки его торопливого бегства растворились во мраке.

Чего это с ним? Внезапно вспомнил о забытом на плите чайнике? Или Читер выглядит до такой степени страшно, что даже мертвяку не по себе стало?

Нет, такого быть не может. В смысле да, нетрудно согласиться с тем, что Читер сейчас вряд ли способен победить на конкурсе мужской красоты. Но вот заражённых в их жертвах внешность, если и привлекает, то только в случаях, когда речь заходит об избыточном весе.

То есть, между толстяком и худым твари всегда выберут первого. Пусть игроков они и не едят, но своим предпочтениям даже с ними не изменяют.

Тогда почему сбежал этот мертвяк? Читер плохо его разглядел, но по некоторым деталям опознал развитого лотерейщика. Далеко не самая крутая тварь, но в такой ситуации – смертельно опасная.

Голова, как ни странно, иногда выдавала вполне здравые мысли. И рассуждала, пусть со скрипом, но зато без явного бреда.

Читер понял, что остановило тварь. И заодно выяснил причину, по которой в убежище так нехорошо попахивает. Дело, оказывается, вовсе не в том, что он здесь в испражнениях утопает (хотя совсем про них забывать нельзя).

Всё из-за неназываемого. Точнее, из-за той омерзительной слизи, которая с него натекла. Читер тогда, пытаясь сбить пламя и остудить раскалённую кожу, на совесть в ней изгваздался. Эта масса от жара местами запеклась на теле, будто потёки расплавленной пластмассы. А там, где не запеклась, в сухом воздухе пустыни быстро скукожилась в тягучую корку, терзающую и без того истерзанную кожу.

Попахивало это добро так, что носки самого вонючего бомжа рядом стоять побрезгуют. Но на тот момент Читер готов был в гное сифилитиков вываляться, а уж в таком добре – вообще за радость. Да и не только неназываемого следует винить в столь мощном амбре. От своего обгоревшего тела также изрядно несло безобразно пережаренным мясом и палёными волосами. Эта благоухающая композиция сдабривалась тем смрадом, который источала обуглившаяся одежда и напрочь забивала всё прочее.

Но, за истекшие сутки, то, что сотворил огонь, начало попахивать скромнее. А вот запашок неназываемого, если и отступил, то не настолько далеко. И потому уверенно выбрался на первые роли.

Да и нотки в нём добавились совсем уж нехорошие. Должно быть, эта масса, несмотря на сухой воздух пустыни, потихоньку разлагается.

Прямо на одежде и коже Читера.