Ходячие Мертвецы

Более круглое, свежее лицо, более наивное, отражавшееся в окулярах противогаза криговского вахмистра. Двигатели флаера СПО выли, сотрясая вибрациями десантный отсек, скамью, на которой сидел Гюнтер, и его кости. Вахмистр спросил его, что он знает о приблизительном местонахождении Арикс. Гюнтер сообщил только то, что рассказал ему Вебер, притворившись, что не знает ее, но боялся, что вахмистр распознает его ложь.

Он почти ожидал, что губернатор встретит его в космопорту, и думал, сможет ли он и ему солгать, но, узнав по воксу дурные новости, Хенрик скорбел о своей племяннице в одиночестве, и всем было не до Гюнтера, он был просто еще одним беженцем из многих тысяч.

Он вспоминал:

Он решил вступить в СПО. Точнее, он уже почти решил вступить, когда подтянутый лейтенант схватил его за шиворот и потребовал объяснить, почему он не в форме. Пришлось объяснять, что он только что выбрался из города и не знал о призыве, но как раз собирался идти добровольцем. Следующее, что он помнил – могучий сержант, заносивший бритву над его волосами, и что ему выдали ботинки слишком малого размера и форму слишком большого.

В тот день он перестал быть управляющим рудником Гюнтером Сорисоном, и стал солдатом Сорисоном, но он не сожалел о потере этой части себя, нет. Он помнил свою клятву вернуться в город, и чувствовал, что это – первый шаг на пути к этой цели. Он чувствовал себя сильнее.

Он вспоминал:

Бесконечные отжимания и подтягивания, четырехкилометровые кроссы и десятикилометровые марши. Сержанты-инструкторы, оравшие до хрипоты, но их ругань редко обрушивалась на него. Гюнтер чувствовал некую гордость от того факта, что, вопреки ожиданиям толстого сержанта-вербовщика шесть лет назад, он оказался одним из лучших новобранцев. Возможно, это было потому, что в отличие от большинства других, он точно знал, зачем он здесь.

Он изучал воинские уставы, технику и оружие, основные навыки первой помощи и выживания, и как убирать свою койку. Он тренировался с лазганом – хотя ему еще не выдали свой – пока не научился разбирать его и снова собирать меньше чем за две минуты. Стрелял он сначала плохо, но Гюнтер тренировался на импровизированном стрельбище у подножия холма, пока не научился попадать в мишень двумя выстрелами из трех.

Он вспоминал:

В первый раз офицер Корпуса Смерти наблюдал за строевой подготовкой новобранцев СПО на плацу, холодный, непроницаемый. Вскоре он развернулся и ушел, но на следующий день вернулся с товарищем. Через два дня после этого криговский вахмистр стал помогать в тренировке новобранцев, сначала лишь иногда делая какие-либо предложения, но к вечеру он уже отдавал приказы. Инструкторы СПО были явно возмущены этим вторжением на их территорию, но, похоже, ничего не могли с этим поделать.

На следующее утро вахмистр наблюдал за огневой подготовкой на стрельбище, потом последовала еще одна инспекция, и к концу недели криговских инструкторов было не меньше, чем местных.

Тогда десятикилометровые марши стали двадцатикилометровыми, вещмешки новобранцев наполнялись камнями, чтобы имитировать тяжесть снаряжения, которого у них еще не было. Подъем и построение были перенесены на час раньше, явно к удивлению некоторых сержантов СПО, которые явились на плац заспанными и опоздавшими. Тренировки часто продолжались и после захода солнца, и Гюнтер привык довольствоваться четырьмя часами сна. Он никогда не присоединялся к ропоту недовольных в казарме после отбоя, но даже он не всегда мог соответствовать тем суровым требованиям, которые теперь к ним предъявлялись.

Люди Крига никогда не повышали голос в гневе. Они говорили спокойным размеренным голосом, исполненным угрозы, и не скупились на наказания тех новобранцев, которые разочаровывали их.

– Вы теперь будете учиться воевать не только со старухами и полудохлыми мутантами, – сказал как-то гвардеец в противогазной маске. – Теперь вы учитесь сражаться в одном строю с Корпусом Смерти Крига, и я намерен убедиться, что вы достойны этой чести, иначе вы зря потратите дарованную вам жизнь.

Другой инструктор, обращаясь к всему взводу Гюнтера, рассказал, как, когда ему было двенадцать лет, ему дали лазган и отправили в радиоактивную зону охотиться на мутантов – задание, с которого не вернулась треть его отделения. И худший из тех мальчишек был куда более способным и преданным своему делу бойцом, чем любой из этих слабых, ленивых дегенератов, которые сейчас трясутся от страха перед ним.

Однажды утром в казарме вахмистр приказал сорок раз отжаться новобранцу, ботинки которого не были как следует начищены. Солдат был крепким шахтером лет тридцати, более других способным справиться с физическими нагрузками, но недостаток сна сделал его слишком раздражительным – он первым жаловался каждую ночь на тяготы дня – и это стало последней соломинкой.

Он отказался исполнить приказ. Он закричал на вахмистра, что это не его мир, и он здесь никто. И без предупреждения, без единого слова, вахмистр достал лазерный пистолет и застрелил его.