Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери

– Уже почти закончили.

Лилли поморщилась от боли. Боб стоял перед ней на коленях. Сбоку на койке, на которой девушка лежала ничком, уставившись в брезентовый потолок, виднелась открытая аптечка. В палатку проникали бледные лучи вечернего солнца, пробивавшиеся внутрь сквозь грязные полотняные стенки. Было холодно. Пахло дезинфицирующим средством и выдохшимся алкоголем. Обнаженная грудь Лилли была прикрыта одеялом.

Бобу хотелось выпить, и очень сильно. Его руки снова тряслись. В последнее время его опять стали настигать воспоминания о днях, проведенных на госпитальной службе в морской пехоте США. Одна командировка в Афганистан одиннадцать лет назад, во время которой он подносил судна больным в Кемп-Дуайере[19], не могла подготовить его к такому. Казалось, сейчас его отделял от нее целый миллион световых лет. Он и тогда регулярно выпивал и из-за пьянства еле смог окончить свое обучение медицине и практику в Сан-Антонио. А теперь война постучалась прямо в двери Боба. Изувеченные шрапнелью тела, которые он зашивал на Ближнем Востоке, меркли в сравнении с полями сражений этой войны. Бобу иногда снился Афганистан: он видел, как ходячие мертвецы врывались туда в духе театра «Гран-Гиньоль»[20] и заражали боевиков движения Талибан – холодные, мертвые, серые руки прорывались сквозь стены мобильных операционных.

Но зашивать раны Лилли Коул для Боба было совершенно иным делом – гораздо худшим, чем работать медиком на поле боя или расчищать последствия атаки зомби. Бингэм сильно потрепал ее. Осмотрев девушку, Боб заключил, что у нее было сломано по меньшей мере три ребра, под левым глазом расплылся огромный кровоподтек, который мог привести к кровоизлиянию в стекловидное тело или даже к отслоению сетчатки, плюс все ее лицо было покрыто жуткими синяками и ссадинами. Боб почувствовал, что плохо подготовлен – как в техническом отношении, так и из-за недостатка медикаментов – к тому, чтобы даже притворяться, что лечит ее. Но, кроме Боба, рассчитывать тут было не на кого, поэтому он наложил на грудь Лилли импровизированную повязку из разорванных на полосы простыней, твердых книжных обложек и эластичных бинтов и нанес крем-антибиотик из своих иссякавших запасов на все ее неглубокие раны. Больше всего его беспокоил глаз. Его нужно было осмотреть, чтобы удостовериться, что он залечится как следует.

– Вот и все, – сказал Боб, нанося последний мазок крема на губу Лилли.

– Спасибо, Боб. – Речь Лилли была немного затруднена из-за отека, и она чуть пришепетывала. – Можешь отправить счет в мою страховую компанию.

Боб безрадостно усмехнулся и помог ей снова натянуть пальто на перевязанную грудь и испещренные синяками плечи.

– Что там, черт возьми, случилось?

Лилли вздохнула, села на койке, осторожно застегнула пальто на молнию и поморщилась от покалывавшей ее тело боли.

– Все немного… вышло из-под контроля.

Боб отыскал свою помятую флягу с дешевым пойлом, откинулся на спинку складного стула и сделал долгий целебный глоток.

– Может, я сейчас скажу очевидное… Но это никому не на пользу.

Сглотнув, Лилли словно протолкнула в себя осколки стекла. Завитки ее золотисто-каштановых волос падали на лицо.

– И не говори, – отозвалась она.

– Там сейчас обсуждают все это в большом шатре.

– Кто?

– Симмонс, Хеннесси, несколько старших, Элис Бернсайд… Ну, знаешь… Сыны и дочери революции. Джош… Я его таким раньше не видел. Он совсем сбит с толку. Просто сидит на земле около своей палатки, как сфинкс… Ни слова не говорит… Только смотрит в пространство. Сказал лишь, что согласится с любым их решением.

– Что это значит?

Боб сделал еще один глоток своего лекарства.

– Лилли, такого еще не было. Хладнокровно убили живого человека. Люди здесь с таким еще не сталкивались.

– Хладнокровно убили?

– Лилли…

– Теперь это так называется?

– Я просто хочу сказать…

– Я поговорю с ними.

Лилли попыталась подняться на ноги, но от боли снова повалилась на койку.

– Эй, подруга, не так резко. Не торопись. – Боб наклонился и мягко поддержал ее. – Я дал тебе столько кодеина, что хватило бы, чтобы успокоить лошадь.

– Черт, Боб, они не могут линчевать Джоша из-за этого! Я не позволю!

– Давай просто продвигаться маленькими шажками. Сейчас ты никуда не пойдешь.

Лилли опустила голову. Из ее здорового глаза выкатилась одинокая слеза.

– Это был несчастный случай, Боб.

Боб взглянул на нее:

– Давай-ка сейчас просто сосредоточимся на лечении, а?