Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Найти и уничтожить

Ноллз занялся собой и сломанной рукой. Он сидел на чемодане и старался успокоить дыхание, в то время как Лилли передвигала мебель, толкая тяжелый стеллаж к разбитому окну.

Угасающие сумерки просачивались сквозь щели баррикады в это похожее на пещеру помещение, освещая недостроенные стены и высокие потолки. В этом месте было полно пыльной паутины, трухлявых деревянных панелей, шкафов и ящиков всех форм и размеров.

– Иди сюда, давай, помоги мне с этим, – громким шепотом приказала Лилли старику, прислушиваясь к шуму в переулке, который становился все громче и громче.

Ноллз собрал остатки сил и присоединился к ней, толкая второй массивный металлический стеллаж по пыльной плитке. Скрип ножек по полу не только терзал уши, но и был опасен в сложившейся ситуации. Лилли чувствовала, что шум привлекает ходячих к зданию. Она слышала, как они скапливались снаружи в проходе и пытались пробраться сквозь окна, заколоченные досками. Их запах проникал повсюду: словно тысячи тушек животных гнили в очистном пруду и выделяли болотный газ. Смрад заставлял Лилли кашлять, и она прикрывала рот рукой, когда искала в тускло освещенной комнате какой-нибудь источник света.

У дальней стены она увидела верстак, несколько ящиков, кучу ветоши и замасленные документы. Она подумала, что раньше здесь был автосалон или, возможно, гараж.

Быстро темнело. Лилли заметила две массивные гаражные двери на другой стороне рабочей зоны, они были обшиты досками и усилены, и одна из них была покрыта изодранной занавеской. Она увидела кабели, шкивы и подиумы, поднятые вверх на уровень балок древнего потолка. Где они оказались, черт возьми?

В одном из ящиков она нашла фонарик, и о чудо, он все еще работал, хоть и слабо.

– Поищи воду, нам понадобится вода, это я точно могу гарантировать.

Она посветила желтым лучом фонарика вдоль распорок и незаштукатуренных фанерных перемычек в недостроенной стене.

– Она нам очень скоро понадобится.

Старик огляделся вокруг.

– Во имя Господа, – бормотал он, осматривая комнату и опираясь на чемодан. Он все еще тяжело дышал после путешествия по городу, а его лицо было бледным от усталости и боли.

Лилли нашла выключатель и попробовала включить свет. Как и ожидалось, ничего не вышло. Это место было таким же мертвым, как и толпа в переулке. Лилли снова прикрыла рот, вонь просачивалась внутрь здания все сильнее. Тварей, которых притягивала сутолока снаружи, становилось все больше и больше. Их должно быть уже около сотни, а может, и тысячи – и все они пытались пролезть сквозь заколоченные окна. Фундамент заскрипел и сдвинулся под их тяжестью. Лилли выдвигала один ящик за другим и глубоко вздыхала.

Позади нее химик застонал и улегся на свой чемодан.

В одном из ящиков комода Лилли нашла какие-то непонятные старые документы, сообщение о том, что бархатная ткань в количестве тысячи ярдов была доставлена двадцать второго сентября две тысячи третьего года, накладные на светофильтры, мебель, сверхмощный кабель, запчасти, выключатели, ксеноновые лампы, листы фанеры, веревку, машинное масло и порох. Порох? Лилли внимательно посмотрела на одну из гаражных дверей в форме гармошки. Ее рамка была на месте, а несколько листов фанеры бессистемно перегораживали выход – неуклюжая попытка закрепить дверцу рейками.

Что-то заскрипело оттуда, из соседнего помещения, и скрип этот был очень похож на плачущее рычание ходячего. Может быть, больше, чем одного. Шарканье ног, гортанные звуки. Очевидно, здание буквально кишело ими… только вот назначение его до сих пор было не ясно. Лилли не заметила, как старик начал храпеть у нее за спиной. Она бросилась к укрепленному проему и заглянула в тонкую щель между боковиной и фанерой.

В последних сумеречных лучах солнца большая комната по другую сторону укреплений была едва различимой. Приблизительно полдюжины темных фигур ходили по возвышению, примыкающему к вертикальной двери, а на дальнем краю площадки были расставлены десятки стульев, как будто в классной комнате. Лилли наконец поняла, куда они забрались.

– Мы за сценой, – пробормотала она.

Ее приглушенный голос был полон смеси трепета и ностальгии по тем временам, когда люди действительно жили достаточно беззаботной жизнью, чтобы посещать театр. Она изумленно смотрела на мертвецов, которые бесцельно и тяжело двигались взад и вперед по заброшенной сцене, на негнущихся ногах, словно пешки на шахматной доске, которая потеряла для них всякий смысл. Они раньше были актерами?

Или людьми, преданными театру?

Неожиданный приступ внутренней печали охватил Лилли, когда она заметила темную, пыльную вывеску «Пендрагон: театр Шекспира», которая висела над выходом на дальней стене, подсвеченная маленькой лампочкой. Ее глаза расширились от удивления.

– За кулисами шекспировского театра, черт побери. – Она повернулась к старику. – Кстати, как…

Она замолчала. Тихо пошла к Ноллзу. Она увидела, что он беспокойно спит на большом сундуке возле окна. Свернувшись в позе эмбриона, он тихонько храпел, и было видно, как его глаза дрожали под веками.