Ходячие мертвецы. Вторжение

Это болезненное увлечение игрушками по сути являлось не чем иным, как мыслью об игрушках и экзистенциальной абсурдности их существования в это время и эту эпоху, словно сама идея того, что кто-то смеет играть, являлась доказательством сомнения в реальности существования Бога. От этой идеи мозги проповедника натурально вскипали. Его папочка не то чтобы доброжелательно относился к концепции игры.

– В десяти-пятнадцати милях отсюда закончился бензин, – сообщил Стивен из другого угла фургона. Он нервно расхаживал туда-сюда, тяжело дыша между фразами. – Мы не договаривались о том, что будем ездить кругами.

– Мы вернем его. Я пошлю Честера и Харлана, чтобы привели обратно.

Стивен кивнул.

– Спасибо, брат. Прости за то, что автомобиль пришлось покинуть.

– Ты говоришь, что женщина Коул и ее партия теперь живут в этом тоннеле, как канализационные крысы?

– Я не знаю, сколько их там, но думаю, где-то полдюжины взрослых, или типа того. Там чувак живет, зовут Боб, потом Гарольд, несколько девушек, возможно, несколько детей.

– А брат Стобач с ними?

Нервный кивок.

– Интересно, сколько огневой мощи у них там припрятано.

Риз посмотрел на Стивена и пожал плечами.

– Там в основном малокалиберное оружие, и что-то мне не кажется, что у них чертовски много патронов. Я думаю, там почти нет ресурсов, даже если допустить наличие генераторов, вырабатывающих электричество и все такое.

Проповедник в течение нескольких секунд обдумывал это.

– Я, на самом деле, думал, что старый добрый Гарольд встретил своего создателя во время той шумихи в Вудбери.

Он покрутил маленький пластиковый пропеллер.

– Этот человек – предатель своей церкви.

– Так что ты намерен делать, брат? – Риз заламывал руки, сидя на откидывающемся диванчике для двоих, который располагался в задней части фургона.

Иеремия сделал глубокий вдох, и ярость переполнила его, превратилась во что-то новое, что-то оригинальное и величественное, почти библейское по природе. Его точка зрения, его замечательная идея – все это тлело, как раскаленные добела угли, где-то на задворках сознания.

– Я нашел эту вещицу в фургоне Торндайка. Она лежала в коробке для игрушек, принадлежавшей предыдущим владельцам, – несколько батареек, которые еще не успели превратиться в пыль, некоторые другие вещи, небольшие устройства и всякая всячина.

Становилось очевидным, что двое собеседников не понимали, о чем говорил Иеремия.

Он держал над головой маленький оливково-серый пластиковый вертолетик, будто бы иллюстрируя свою точку зрения.

– Затем я увидел, как мне открылся рай, и предо мной предстала белая лошадь со всадником на ней. Всадника звали Правдой.

Двое молодых мужчин обменялись обеспокоенными быстрыми взглядами. Риз узнал цитату из Откровения Иоанна Богослова, но не понял, что она могла означать в данном контексте. Проповедник пристально и нежно смотрел на радиоуправляемый вертолетик.

– И судит он справедливо, и устраивает войну, – шептал он. Его взгляд уплыл куда-то далеко. – Он есть месть.

– Брат Иеремия, ты?..

– Подлые, неверующие, презренные… Они должны быть преданы огненному озеру горящей серы.

– Брат?..

– Они будут осуждены на вечные муки, – мечтательно рассказывал Иеремия, находясь в плену своего плана, своей замечательной идеи. Он не слышал, что говорил ему молодой человек. Он слышал крики в своей голове, видел, как рушатся храмы. Он наклонился вперед и аккуратно подул на крохотный винт.

– Они должны быть в агонии… День и ночь… Снова и снова. Навсегда.

А маленький пропеллер все крутился и крутился.

Майлз Литтлтон услышал достаточно. Он стоял на четвереньках под окном кемпера проповедника, плотная завеса листвы и тополя скрывали его худое тело от глаз других обитателей лагеря. Молодой автоугонщик около получаса, притаившись, вслушивался в разговор, происходящий внутри фургона, и с каждой минутой ему становилось все противнее.

Учитывая, что Майлз уже много раз бывал в тюрьме за мелкое хулиганство, он мог отличить афериста, когда слышал его.

Проблема в том, что этот поехавший проповедник, кажется, заимел себе в союзники большую часть членов лагеря. По факту, здесь мог быть только один человек, кроме Майлза, у которого работал бредометр, и было самое время пойти к ней и поделиться всем услышанным.

Он отвернулся от фургона и бесшумно пополз по лесу.

Добрался до противоположной части опушки и отправился искать ее.

Норму.

Уж она знала, что делать.

Часть вторая. Конец бедламу

Ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне и не будет.

Матф. 24:21.

Глава восьмая