Ходячие мертвецы. Вторжение

– …Понял, скоро увидимся.

– Хорошо.

Лилли быстро побежала вниз по основному проходу по направлению к люку. Даже сейчас, во время пробежки, она чувствовала, как холодные пальцы клаустрофобии смыкались вокруг шеи, лишая ее дыхания, заставляя ручьи холодного пота бежать по спине.

Впереди нее тоннель, казалось, совсем расплылся, превратившись в двоящуюся картинку из кино. Клаустрофобия мучила ее большую часть жизни, с тех пор как она случайно заперла себя в шкафу в доме кузена в Мейконе, когда ей было девять лет.

Теперь она снова чувствовала это холодное прикосновение возвращающейся паники, ледяные пальцы которой барабанили по позвонкам.

Тоннель петлял. Теперь Лилли едва ковыляла. Она замедлила шаг и прислонилась к стене. Женщина понимала, что давно уже не была в тоннелях одна, а может быть, и вообще никогда не была; сейчас трудно сказать с уверенностью. Она моргнула, потерла глаза, попыталась не обращать внимания на головокружение, которое накатывало на нее, и сфокусировать взгляд на вделанных в стену ступеньках в конце основного прохода.

На границе видимости, примерно в пятнадцати футах от нее, еле виднеются вмятины на каменной стене. Она бросилась к ним стремглав, едва не упав лицом вниз. Головокружение становилось все сильнее, оно угрожало сбить с ног. Лилли ухватилась за балку. Казалось, что голова сейчас свалится с плеч, и тошнота нарастала, но она старалась, чтобы ее не вырвало, и продолжала двигаться вперед дюйм за дюймом.

Она достигла ступенек в тот самый момент, когда впервые услышала звук.

Слабый отдаленный шум, такой странный и абсурдный в этот момент, – в темном заплесневелом месте, – заставил ее задрожать от холода, а ее мозг работал, как заведенный мотор. Сначала она даже не смотрела через плечо. Она просто стояла здесь, положив одну руку на ступеньку, все тело словно парализовало, как в кошмарном ледяном сне.

Что-то двигалось в темном конце тоннеля, иногда поблескивая: сперва казалось, что это какое-то животное.

Она повернулась и увидела небольшую игрушку с антенной, которая направлялась к ней.

«Что за хрень? – подумала она, – Это что, часть того?..»

Чем ближе подъезжала игрушка, тем яснее становились ее очертания: это оказалась металлическая оранжевая «багги» для езды по песку, с крошечными толстыми шинами, маленькой антенной и парой каких-то приборов, примотанных скотчем. Подбираясь все ближе и ближе, она посылала лучи серебряного стробирующего света, но самое странное и самое худшее – это запись, проигрываемая через миниатюрный динамик, прикрепленный к игрушке сзади.

Когда Лилли Коул училась в колледже, она однажды случайно наткнулась на сайт Comeuppance.com, на котором исламистские террористы публиковали старые видео, где людям отрезали головы, и прочие ужасы. До того как она приняла верное решение покинуть сайт с таким отвратительным визуальным контентом, Лилли все-таки посмотрела одно видео плохого качества: на нем британского журналиста пытали перед трясущейся камерой. Но странным образом ее поразил не тот внезапный кричащий ужас перед зрелищем превращения человека в кусок обнаженной агонизирующей кровавой плоти – человек висел вниз головой на крючке для мяса, пока его били колючей проволокой, – не это больше всего напугало Лилли. Больше всего ее напугал звук – ужасный, незабываемый крик, который был записан и выложен в ролике на Ютьюб.

Нельзя сымитировать звук человеческого страдания – особенно такой силы. Никакой актер в фильме ужасов даже близко не может изобразить звуки, которые издает человек, которого по-настоящему пытают. Этот звук настолько специфичен, он настолько хриплый и пронзительный, что уже не похож на человеческий по тембру – это что-то дикое. Это шум, который шокирует человеческое ухо, подобно электрическому разряду.

Лилли слышала тот самый звук из крошечного динамика на приборной панели игрушки, сопровождаемый усиливающимися ароматами мертвой плоти, которую вели через тоннель. Но именно шум заставил ее стоять в изумлении, пока хитроумный прибор ехал к ней. Она смотрела и смотрела, как вещица направлялась прямо к ее ногам.

Багги наткнулась на ее ботинок и слегка отпрыгнула назад.

Лилли завороженно смотрела, прикованная к месту, как машинка атаковала снова и снова, натыкаясь на стальной палец ботинка, и казалось, что она хотела пройти сквозь него. На таком маленьком расстоянии Лилли увидела крошечную камеру, тонкую, как карандаш, примотанную к машинке. Радиосигналы говорили машинке вернуться назад и объехать ее.

Наконец Лилли вышла из забытья и пнула игрушку.

Машинка врезалась в стену тоннеля и разбилась на куски пластика и резины. Камера повисла на нитке, но продолжала мигать.

И вот тогда Лилли заметила тени в противоположном конце коридора, подсвеченные одиночным желтым лучом откуда-то из бокового тоннеля. Тени ползли по земляному полу, как лужи чернил, медленно, но неумолимо растекаясь все шире.