Ходячие Мертвецы

– Мы сражались вместе и раньше. Мы два месяца воевали в одной траншее на Анакреосе III, четыре года назад. Тогда я был лейтенантом в роте Гамма.

– Верно. Я хочу сказать, что в моем положении приходится слышать… такие вещи, которые, возможно, лучше было бы не слышать. Я слышал истории о мирах, на которых были обнаружены гробницы некронов и о неизбежной участи этих миров.

– Какова бы ни была угроза этому миру, – сказал полковник, – мои люди сразятся с ней.

– Возможно, – сказал Костеллин, – с такой армией, какая была у нас на Даске. Но здесь у нас лишь четыре полка, к тому же обескровленных. Я просто думаю, что если мои подозрения окажутся верны, будет ли прямое столкновение лучшей стратегией в этой ситуации. Может быть, нам лучше, извините за выражение, убраться отсюда ради Золотого Трона!

– Подкрепления с Крига уже в пути, – сказал полковник.

– Думаю, нам не пехота здесь нужна, – сказал Костеллин, – а батарея циклонных торпед, чтобы разнести эту проклятую планету в космическую пыль. Но, конечно, Иеронимус Тета богат полезными ископаемыми, он слишком ценен для Империума.

– Вы так и не объяснили, зачем хотели говорить с генералами.

Костеллин устало вздохнул. Он больше не считал, что этот разговор имеет смысл.

Он знал людей Крига достаточно хорошо, чтобы понять, как работает их разум. Он знал, что в обычных обстоятельствах генералы Крига никогда не бросили бы четыре обескровленных полка против армии некронов, армии, чья численность и возможности были фактически неизвестны. Оценив обстановку, они заключили бы, что риск поражения, риск уничтожения, слишком велик.

Но сейчас обстоятельства не были обычными.

Милостью Императора, «Мементо Мори» был ближе всех к планете, когда стали поступать сообщения о ситуации на Иеронимус Тета. Здесь у них была редкая возможность отреагировать на вторжение некронов – если это было оно – на самых ранних его стадиях. Они рискнули, считая, что их части смогут сдержать вторжение, прежде чем оно поглотит этот мир, и, возможно, многие другие миры. Они ухватились за шанс нанести решительный удар, возможно, первый решительный удар по врагу, само существование которого Империум лишь недавно был вынужден признать, и противостоять которому еще не научился.

И ставкой в этой рискованной игре были двадцать тысяч человек.

– Вы знаете, что я буду сражаться за Императора до последнего вздоха, – сказал Костеллин. – Я просто боюсь, что операция, которую мы начинаем здесь, окажется тщетной.

– Наши жизни принадлежат Ему и находятся в Его воле, – сказал полковник-186.

Он действительно говорил как его предшественники.

ОНИ установили временные палатки на холме поблизости от космопорта, организовав лагерь беженцев, который рос с каждой минутой. Бесконечная колонна имперских машин снабжения спускалась по склону холма, наполняя воздух ядовитыми выхлопами двух сотен рычащих двигателей. Огни фар машин тянулись до самых стен города, построенных, чтобы держать нижние уровни закрытыми, и расползались вокруг стен во всех направлениях.

Взгляд Костеллина был устремлен вровень с этими стенами. Возвышавшийся за ними Иеронимус-сити казался темной зловещей громадой в свете луны, скрытой облаками. Костеллин смотрел на печальные силуэты его зданий, пересекавшиеся линии скайвэев, и тщетно искал хоть какой-то признак движения, жизни, надежды…

Сотни тысяч, миллионы людей оказались в ловушке в этих зданиях, на этих скайвэях, за этими стенами. Они оказались в ловушке из-за нехватки транспорта, тревоги за своих любимых, или просто потому, что не могли бросить все, что у них было. Они еще не могли этого знать, но с этого момента все было предельно ясно: город уже был мертв. Костеллин лишь молился, чтобы то же самое не случилось со всей планетой и с солдатами, которые с такой безрассудной смелостью готовились защищать ее.

Он думал о захолустном баре на захолустной планете, где крепко выпивший инквизитор намеками и шепотом говорил об ужасах, о которых он читал в самых секретных архивах, легендах о мертвых, возвращавшихся к жизни и облаченных в живой металл.

Он думал о заслуженном ветеране прославленного полка, заключенном в закрытой лечебнице, бормотавшем, как безумный, об оружии, способном ободрать человека заживо до самой бессмертной души, слой за слоем…

Он думал о докладе, который когда-то читал, составленном самим легендарным Кайафасом Каином, сообщавшем о кампании на ледяной планете Симиа Орихалка. Разумеется, доклад был отредактирован, угроза, с которой столкнулся Каин, не была названа, но два факта обратили на себя особое внимание Костеллина: то, что, эта угроза появилась из подземных туннелей планеты; и то, что впоследствии Симиа Орихалка была полностью уничтожена.

Он думал о металлических жуках и рунах, от которых болят глаза.

И еще он думал о недавно закончившейся войне на Даске, где, по крайней мере, он знал, с каким врагом сражается его полк, и с какой целью. Он чувствовал, что они там чего-то добились, принесли свет Императора в захваченный тьмою мир, но за эту великую победу была заплачена своя цена.