Ходок – 13

— Хорошо, — улыбнулась Джола. — я согласна. Только…

— Что только? — поднял бровь старший помощник.

— Официантки работают до семнадцати тарков, — начала объяснять девушка, — потом накрывают свободный стол — на него выкладывают все, что осталось на кухне. К этому моменту подходят гости и… — она запнулась.

— И разбирают понравившихся девушек, — закончил за нее Денис. — И чтобы тебя не забрали, надо подойти к этому момент.

— Да, — смущенно улыбнулась Джола, довольная тем, что не нужно самой объяснять этот скользкий момент.

— Договорились, — улыбнулся гусарской улыбкой старший помощник. — До вечера!

Нетрудно догадаться, что после столь удачного знакомства, подкрепленного превосходным венским шницелем, а может и наоборот — после великолепного венского шницеля и отличного знакомства на десерт, настроение Дениса было превосходным в высшей степени. Однако, такое состояние продлилось недолго и виной этому послужила… угадайте с трех раз кто? — ну, конечно же женщина. Хотя, кто бы сомневался, ведь, с одной стороны «без женщин жить нельзя на свете, нет!», а с другой из-за кого началась троянская война? — вот то-то и оно… Ни одно дело, ни маленькое, ни большое, ни хорошее, ни плохое без них не обходится.

Старший помощник скромно, не проявляя излишнего интереса, как к барышням сидящим за столиками, так и к обслуживающему персоналу женского пола, снующему по ресторану, не говоря уже о сильной половине человечества, которая не интересовала его от слова «совсем», двигался к выходу, никого не задевая и никому не мешая. Но, как известно, отсутствие твоего интереса к кому-либо совершенно не означает отсутствие такого интереса к тебе. К примеру, тебя могут совершенно не интересовать армейские будни, в вот военкомат наоборот — испытывает к тебе огромный интерес. Особенно во время призывной компании.

Одной пьяненькой девице из компании мажоров — грудастенькой такой семерочке, очень приглянулся Денис, о чем она не преминула сообщить окружающим, громко завопив:

— Смотрите, какой красавчик! — одновременно указывая пальцем на старшего помощника, что вообще уже ни в какие ворота не лезет — чай не селянка и должна была бы знать, что указывать на кого-либо пальцем некультурно!

Но, палец ладно — хрен с ним. Хуже другое, скажем честно — комплимент для мужика, сомнительный. Для женщины — куда ни шло, может быть даже вполне нормальный, а вот для мужика — ни-ни. Присутствует некая голубизна. Денис сделал вид, что комплимент относится не к нему и попытался побыстрее покинуть территорию ресторана, однако в этом стремлении не преуспел.

Нежный, а не исключено, что и близкий друг вышеупомянутой «семерочки», разогретый юношескими гормонами и алкоголем, бушующим в крови, посчитал себя в высшей степени оскорбленным тем обстоятельством, что его дама сердца обратила свое благосклонное внимание на какого-то постороннего мужчину! Юноша был молод, красив, горяч, красив, спесив и пережить такой камуфлет, как какой-нибудь ботан — уединиться в пустыне и оплакивать порушенную любовь, никак не мог. Он вскочил со своего места и завопил, как резаный:

— Стой! Стой, сука! Стой, я сказал!

«Туда не иди, сюда иди! Стой, где я сказал, тихо, я сказал!» — ухмыльнулся внутренний голос, припомнив что-то из Камеди.

«Скромная одежда ходи, Яркая одежда сожги. Если я говорил — ты молчал, если я молчал — ты вокруг танцевал!» — подхватил старший помощник, не снижая скорости и продолжая делать вид, что вся эта комедия дель арте отношения к нему не имеет.

Денис практически уже пересек финишную черту — до вожделенной ресторанной двери оставались считанные метры, когда юноша буйный, со взором горящим, сообразил, наконец, что акустические воздействия на соперника никакого воздействия не производят — этот юный придурок вел себя чисто по-женски — сам придумал обиду на ровном месте, сам обиделся и сам же устроил истерику по этому поводу и поэтому искренне полагал, что злая судьба подкинула ему счастливого соперника в лице старшего помощника.

Впрочем, не будем судить его слишком строго — каких только глупостей не делают люди в безрассудной, разгульной и веселой юности и эта из общего ряда особо не выбивалась. Так вот, сообразив, что акустикой соперника не возьмешь, наш Отелло решил перейти к тактильным воздействиям — он схватил с блюда обглоданную кость и метнул ее в ненавистного разлучника, претендующего на руку и сердце прекрасной «семерки». Вот интересно, как бы он себя повел, если бы узнал, что его зазноба коварному соблазнителю и с деньгами не нать и даром не нать? Не исключено, что обозлился бы еще больше.