Ходок

Ящики с боеприпасами внешне не пострадали, но внутри оказалась та же труха. В мешках, где ранее хранилась картошка, можно было нагрести лишь горсть пыли, пропали и семена сахарной свеклы, зато все прочие семена выглядели прекрасно. С миланским оружием, металлом, сельхозинвентарём, некоторой строительной оснасткой и лабораторным оборудованием так же, обошлось без огорчений. Остался цел даже микроскоп, между тем, как всёя оружейная оптика рассыпалась в пыль. Десять мешков соли, пять ящиков разных специй и все лекарственные препараты - аналогично, не пострадали. Что ж, Господи, и за это спасибо.

Выбираясь наружу, почувствовал исходящее от самого себя жуткое амбре, вероятно, после перехода улучшилось обоняние. Это воняло моё тело и ставшая дубовой пижама, которая теперь ни на что не годилась, разве что рыбу травить, поэтому, подлежала немедленной утилизации.

Несколько раз глубоко вдохнув холодный морской воздух, в каюту вернулся в полностью умиротворённом душевном состоянии. Сразу же подошёл к висевшему на стене, оправленному в бронзу овальному зеркалу и... в отражении увидел орангутанга, но не себя. Чтобы понять, каким стал на самом деле, взял ножницы и начал подстригаться. Многие варвары, коих ныне в Италии хоть пруд пруди, носят усы и длинные волосы, тогда как ромеи носят короткие причёски и полностью бреются. Вот и я себя варваром считать не хочу.

Через час волосы и ногти были подстрижены, лицо побрито, а тело кое-как холодной водой помыто. Теперь я сам себе нравился, из зеркала на меня смотрел молодой, хорошо сложенный и стройный мужчина-воин, с гладкой кожей и рифлением наполненных силой мышц, в возрасте лет двадцати с мелочью, лишь лёгкая синева от щетины делала лицо более мужественным, но это нормально. Форма и размеры тела остались прежними, в принципе, в молодости я так и выглядел, только волосы сейчас стали чёрными вместо тёмно-русых, и глаза, вместо голубых - синими.

Оделся в приготовленные одёжки, затем облачился в полный доспех, подпоясался широким ремнём, нацепил булатный индийский палаш и дагу. Некоторое время сомневался в том, какой шлем надеть, походный или закрытый боевой. Остановился на втором, не до понтов сейчас, особенно при отсутствии огнестрельного оружия. Тунику отложил в сторону, но плащ накинул, скрыв облачение доспеха, и застегнул его на левом плече простенькой золотой фибулой, найденной в бабушкином наследстве. Всё, забрало шлема поднимем, а поверху надвинем глубокий капюшон, теперь можно выдвигаться к этим рыбакам.

Вдруг мой взгляд зацепился за бабушкин рюкзачок. Подошёл к нему, поднял и расстегнул без какой-либо надежды... И вытащил коробку с целым и невредимым револьвером! Здесь же лежал целый и невредимый "дерринджер"! И две пластиковых коробки патронов, по двести штук в каждой!

А что с прочим бабушкиным наследством? Откинув покрывало и матрас в сторону, поднял крышку спального сундука и повторно вздохнул с облегчением: оружие не ржавое, драгоценности прахом не пошли, даже старенький цейсовский бинокль был на месте и совершенно не пострадал.

Скинув с рук латные перчатки, я схватил револьвер и немедленно выскочил на верхнюю палубу, а увидев, что в дрейфе приблизился к берегу, прицелился в камень и нажал спусковой крючок. Раздался нормальный выстрел и щебень брызнул в разные стороны. Вот тебе и подарок! Видно, бабушка что-то знала, недаром она так скептически смотрела на мой арсенал.

В каюту вернулся, словно на крыльях и стал довооружаться. Короткий ствол с револьвера свинтил, и установил самый длинный, на двести три миллиметра. Затем распаковал пластиковую коробку с боеприпасом, вытащил одну пачку и вытряхнул во внутренний карман плаща двадцать патронов.

Кобуру и три паучера с обоймами прицепил к поясу, несколько минут потренировался откидывать полу плаща и выхватывать револьвер. Затем, десяток раз перезарядился, пытаясь довести процесс до более-менее приемлемого уровня. Естественно, подобные навыки нарабатываются годами, но и я далеко не криворукий. На шею надел ремешок с биноклем и вышел на палубу, где произвёл ещё два выстрела, чтобы поймать ощущения работы с длинным стволом, и полез в двигательный отсек.

Мотор завёлся сходу, с первого качка. Включив редуктор на первую передачу, теперь уж некуда лететь, поднялся на верхнюю палубу и взялся за румпель. Маневренный кораблик развернулся почти на месте; тихо и на небольших оборотах вышел из кармана маленького залива, и завернул в бухту рыбаков.

Глава 2