Ходок - 8

Второй «Светлячок» нужен был для страховки, на тот случай, если кому-то окажется мало одной гранаты. После ее взрыва в помещение должен был вломиться старший помощник и прийти на помощь верховному главнокомандующему, если ему таковая потребуется, если же нет – погасить уцелевшие второстепенные очаги сопротивления, опять же – если от верховного главнокомандующего не поступят иные указания.

Все расписано четко и однозначно, как в планах германского генштаба. Вот, кстати говоря, парадокс – великолепные штабные умы, великолепные солдаты, великолепная военная техника… и ни одной значимой победы в войне за всю историю! Победы в отдельных битвах бывали, и не мало, а в войне – нет. Что еще более удивительно, Пруссия выигрывала войны, а Германия – нет.

Никто не спорит, план был хорош, но… гладко было на бумаге, да забыли про овраги! С реализацией возникли проблемы. Причем, с самого начала. Денис закрыл глаза, чтобы самому не пострадать от взрывов своих же «Светлячков» и рванул вслед за любимым руководителем, и тут же выяснилось, что этого можно было и не делать.

Не в том смысле, что не надо было бежать за главком – нет, следовать за ним Денис был обязан, как любой военнослужащий, идущий в атаку вслед за своим командиром, да и вообще, останешься в окопе – могут и расстрелять за трусость, что было бы тем более обидно, что старший помощник и не боялся вовсе. Имеется в виду, что не нужно было прикрывать глаза, потому что гранаты не взорвались. С другой стороны, термин «не взорвались» не совсем адекватно описывает случившееся. Произошло нечто совсем иное.

«Светлячки» не то что не взорвались, они просто-напросто застыли в воздухе, как мухи в янтаре – неподвижно! Но, гранаты – это полбеды, главная беда заключалась в том, что так же, как «Светлячки» застыл любимый руководитель. Его поймали в прыжке, он даже не успел приземлиться и сейчас висел недотянув до пола сантиметров тридцать. Со стороны выглядело очень эффектно – черная металлическая статуя с мечами в руках в неудержимом порыве рвется куда-то вперед. В прежние времена весь советский народ в таком же порыве рвался к победе коммунизма.

Скульптурная композиция из двух «Светлячков» и Шэфа настолько поразила Дениса, что он даже не обратил внимания на то, что в комнату командор прыгнул в режиме невидимости – один лишь антимагический перстень вызывающе сверкал у него на пальце, а сейчас главком блистал во всей красе черного металлика, словно новенький, только что прошедший предпродажную подготовку, лимузин.

Но не это было главной причиной замешательства старшего помощника, главной причиной охватившего его беспокойства было то, что он сам, подобно верховному главнокомандующему не мог пошевелить ни единым членом, хорошо хоть дышать было можно, да глаза вращались, позволяя составить более-менее полную картину происходящего. Так что на самом деле скульптурная группа состояла не из трех, а из четырех фрагментов: командора, старшего помощника и двух гранат.

По всем расчетам комната, где компаньоны «влипли», причем одновременно и в самом что ни на есть прямом, и в то же самое время переносном, смысле этого слова, должна была оказаться спальней Епископа Ортега, ведь должен он где-то спать в своем доме, а других подходящих для этого мест просто не оставалось – гостевые комнаты на первом этаже как-то на это не тянули, хотя… если приспичит, то и на гальке заснешь – в смысле на камнях, но все же – нет, для хозяина дома это было бы как-то невместно. И компаньоны оказались правы – именно спальней комната и оказалась. На это однозначно указывала огромная роскошная кровать.

Размер «аэродрома», зеркальные стены и потолок недвусмысленно намекали на то, что хозяин спальни не чурается плотских утех и знает в них толк. Ведь если человек спит один, или занимается сексом под двумя одеялами и закрытой форточке, то ему все эти архитектурные излишества особо и не нужны, а раз имеются – значит востребованы.

Вот такие вот дурацкие мысли посетили Дениса при виде члена Капитула Высокого Престола Епископа Ортега-ар-Фарана, возлежащего на своем ложе. В силу пикантности ситуации, надо непременно уточнить, что под «членом» имеется в виду не мужское достоинство Ортега, так как он лежал одетым, а его членство в Капитуле. Облачен был Епископ в длинный шелковый красный халат, что в сочетании с эспаньолкой и седыми волосами, выбивающимися из-под красной же шапочки, делали его необычайно похожим на кардинала Ришелье из того, старого, франко-итальянского фильма. В той экранизации еще миледи была хороша до чрезвычайности – все последующие ей в подметки не годились.