Ходок - 8

События, и ранее не сказать, что плетущиеся как хромые мулы в гору, внезапно понеслись вскачь, а поостывшие было мелиферы вновь дали о себе знать, обдав подмышки кипятком. На сей раз, их помощь в определении направления на источник опасности была избыточна – опасность была видна невооруженным глазом.

Дверь в заклинательный зал внезапно распахнулась, и на пороге возникла какая-то неопределенная фигура, обряженная то ли в балахон, то ли в маскхалат, то ли еще в какую хрень, скрадывающую очертания. На голове у неизвестного был капюшон, что вкупе обеспечивало ему полную анонимность. С уверенностью нельзя было даже сказать – мужчина это, или женщина. Скажем больше – непонятно было человек ли это, или кто иной: тварь, вроде мокреца, демон, голем, или кто еще. Денис для себя решил называть «это» мокрецом – больно похож.

Но, вопрос о видовой принадлежность неизвестного, был далеко не главным, что взволновал всех присутствующих в целом, и компаньонов в частности. Всех их крайне заинтересовала штуковина, которую тот держал в руках (или лапах). И если для всех, за исключением Шэфа и Дениса, замысловатая палка представлялась каким-нибудь магическим жезлом, или еще каким артефактом, то компаньоны безошибочно опознали в ней то ли лазерную винтовку, то ли бластер, то ли еще какое оружие из «Звездных Войн».

Особенно неприятно выглядел стеклянный раструб на конце «ружья», в котором находился опять-таки стеклянный же шар, диаметров сантиметров восемь, пылающий неприятным фиолетовым светом. Однако и раструб и шар тоже не были самым неприятным в происходящем. Самым неприятным было то, что все это происходило не на экране, а наяву.

– Ложись! – закричал командор, прекрасно представлявший, что сейчас последует.

Эту команду, не теряя ни мгновения, выполнил только старший помощник, тоже неплохо это представлявший. Остальные то ли растерялись, то ли посчитали ниже своего достоинства валиться на грязный пол… хотя это вряд ли – жить захочешь не так раскорячишься, то ли не поняли команды, то ли были настроены на выполнение только приказов Рейхстратега – тот ведь не предупреждал, что неожиданно, вдруг, может начать командовать какой-то мутный северянин и надо его слушаться, то ли была еще какая причина, но все маги, включая Кирсана, и гвардейцы остались на ногах. Денис еще падал, когда последовала новая команда:

– По ружью!

«По хую, – раздраженно подумал старший помощник, мучительно медленно приближаясь к полу. – Ученого учить – только портить! Еще бы поучил, как целиться. – Никакой возможности начать стрелять пока не было – обзор закрывали спины магов из „прожектора“. – Не по грязному же халату пулять… – продолжил ворчать Денис. – Иди знай из чего он сделан – может пуленепробиваемый. Чего зря стрелы тратить…»

Как только в просвет между ног мага, стоявшего перед падающим Денисом вплыл стеклянный раструб с огненным шаром, старший помощник открыл огонь – он так привык называть стрельбу из дыроколов, хотя, конечно же, никакого огня не было. Прежде чем он достиг пола, Денис успел выпустить по две стрелы с обеих рук.

Расчет был прост – он сбивает «мокрецу» прицел, а как только это происходит, к нему подскакивает Шэф и режет гада. Такое и обговаривать не требовалось – компаньоны уже могли взаимодействовать на уровне инстинктов, отчего Денис и возмутился, услышав команду: «По ружью!».

План несомненно был хорош, потому что был прост, но даже такие планы не всегда претворяются в жизнь. По независящим от планировщика причинам. Прежде чем первый болт из дырокола достиг цели, а попали, кто бы сомневался, все четыре, «мокрец» успел нажать на гашетку. Несомненно он заранее знал, куда надо целиться, потому что его «лазерная винтовка» – для определенности будем ее так называть, была направлена на самое опасное звено в цепи нападавших – на Рейхстратега.

Кирсан, перед тем как отправить в полет свой шарик мрака, был вынужден снять защиту и разумеется на этом строился расчет «мокреца», да вот только и его план оказался сорванным, потому что выстрел пришелся точнехонько в шарик! Вряд ли это входило в его планы, если только «мокрец» не был камикадзе, или заядлым, можно даже сказать – почетным мазохистом. Потому что рвануло так, что мама не горюй!

Глава 19

Генерал Лейб-гвардии Далмат Кенсорин дрожащей рукою оттер холодный пот со лба. Далмат отнюдь не был трусом, и даже вовсе наоборот – он был природно смелым человеком, этаким знаете ли бруталом, свирепым, вонючим и волосатым. Трусы в Гвардии надолго не задерживались – естественный отбор: постоянные стычки, дуэли, ночные визиты к замужним прелестницам, где запросто можно получить удар кинжалом в спину, или арбалетный болт в глаз, ну и прочие опасные проказы, свойственные всем элитным военным во время оно. А уж продвинуться трусу по служебной лестнице и думать не моги. Естественно, кроме смелости и начатков разума требовалось знатное происхождение и прочие великосветские атрибуты, но про это можно было бы и не упоминать – понятно по умолчанию.