Ходок - 8

Кирсан в стиле опытного престидижитатора, продемонстрированного ранее компаньонам в его кабинете во время первой, судьбоносной, встречи, извлек откуда-то из недр своего облачения какой-то прутик, или палочку, вызвав неизбежные ассоциации с Гарри Поттером, и принялся что-то сосредоточенно чертить на полу. Результаты его работы видны не были. И не потому, что в помещении было темно – это само собой, но ночное зрение шкир прекрасно работало, а потому что никаких видимых следов его деятельность не оставляла.

В таком же пиковом положении в отношении физиков-теоретиков и математиков всегда пребывало научное начальство, получившее свои должности за верность идеям марксизма-ленинизма в старые времена, или же за личную преданность очередному царю в наши. Поди проверь, чем занимаются эти яйцеголовые – то ли дуру гонят и о бабах грезят, то ли же вообще спят с открытыми глазами, то ли бомбу придумывают. Не проверишь, а жаль. А надавишь – могут и скопытится – организмы у них нежные. В общем сплошное расстройство и когнитивный диссонанс.

Своими странными манипуляциями Кирсан занимался минут пять. Все это действо сильно напоминало старшему помощнику какой-то мультик, виденный в детстве, про новое платье короля, где «Король-то – голый!». Там портные тоже суетились с этим невидимым платьем, но свое мнение Денис держал при себе, ни с кем делиться не собирался. Ему не хотелось нервировать Рейхстратега перед тем, как тот будет брать у него кровь, а то еще рука дрогнет – лишнее возьмет… Старший помощник придерживался принципа: врач сыт – и больному легче.

Закончив чертить свои невидимые письмена, Рейхстратег в том же «Кио стиле» убрал палочку, а взамен в его руках появились… нет-нет, не живой кролик и километр связанных носовых платков, как можно было бы предположить, а серебряная чаша, миллилитров так на сто восемьдесят-двести и серебряный же серпик, чрезвычайно зловещего вида, тускло поблескивающие даже в темноте. Старший помощник тяжело вздохнул – началось…

Кирсан отдал оба предмета на временное хранение Шэфу, а сам закатал рукав на левой руке, после этого показал командору, как именно и где держать чашу, забрал у него серпик и, ничтожно сумняшеся, полоснул себя по запястью. Старший помощник поморщился. Когда чаша наполнилась примерно на треть, Рейхстратег переложил серпик в левую руку, а правой провел над местом разреза – кровотечение остановилось. После этого он вернул рукав на место и вопросительно взглянул на компаньонов – мол, кто следующий? Поймав ироничный взгляд верховного главнокомандующего, прекрасно понимавшего, какие страдания терзают молодого Вертера, старший помощник решил не тянуть кота за хвост – все равно не отвертишься и вообще: раньше сядешь – раньше выйдешь, и решительно шагнул к Кирсану, одновременно расстегивая шкиру и извлекая левую руку.

– Только это… – несколько нерешительно, но в тоже время твердо – вот такой вот парадокс, начал Денис. – Продезинфицировать бы… – он кивнул на серпик, измазанный кровью Рейхстратега.

– Зачем? – округлил единственный глаз Кирсан.

– В нашем мире многие болезни, в том числе и неизлечимые, передаются через кровь, – пришел на помощь старшему помощнику командор. – Вот Арамис и опасается… У нас все инструмент для забора крови или одноразовые, или тщательно дезинфицируются… растворы там всякие… кипячение, опять же, ну, и вообще… – командор пошевелил пальцами, показывая какие еще способы дезинфекции бывают.

– Дин-зен-фин-цировать, – по слогам произнес незнакомое слово Рейхстратег, – нечем и незачем! И вообще – кровь Архимага – это самое ценное, что есть в нашем мире! – «В нашем мире» – он выделил тоном, намекая, что мир миру рознь и если в мире Лордов такой бардак, то он здесь ни при чем. – Кровь Архимага – панацея! Ты еще благодарить будешь. – заверил он Дениса. – Не бойся, я аккуратно.

– Я и не боюсь, – буркнул старший помощник, подставляя руку, но на всякий случай все-таки отвернулся. Ну, не любил он это дело!

Больно не было, противно – да, но больно – нет. После того, как Денис вновь натянул шкиру, спрятав «израненную» руку, ему пришлось еще подержать чашу, пока Кирсан работал с Шэфом. Отвернуться было нельзя, чтобы не дай Бог, не расплескать и эта процедура ему удовольствия также не доставила, но – надо Федя, надо! К счастью, а зачастую и к несчастью, все на свете имеет свое начало и все на свете имеет свой конец. Был завершен и забор крови (если пользоваться медицинской терминологией).