Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1

– Наши данные, – сообщил Маркос, – восемьдесят четвертая тысяча шестьсот сорок девятый год, весна, начало мая. По-вашему.

– Странно… – неопределенно сказал я вслух, он меня понял и кивнул головой.

– Всё может быть… – добавил я на дощечке.

Их коконы слились в один, большой, яркий. Непроизвольно я отпрянул в сторону на несколько шагов. Аппаратчики посовещались.

– Будем возвращаться, – передал решение Маркос. – Прошу Вас делать остановки через каждые десять тысяч лет. Начнем со ста тысяч по Вашему измерению.

Идея сличения дат по точкам зоха мне была понятна, хотя чем дальше, тем больше я сомневался в себе. Если уж три прибора аппаратчиков показывают одну и ту же величину, то моё мнение, построенное на чисто субъективных представлениях, становилось, мягко говоря, смешным. Особенно, подозреваю, людям будущего.

От нелицеприятного анализа я даже расстроился. В ногах слабость появилась, усталость.

– Согласен, – подал я знак аппаратчикам и побрёл назад, под горку, к дому.

Благо люди рядом были, а то проявился бы тут же в реальном мире и завалился где-нибудь спать, чтобы ни о чём не думать. Моё настроение Левон и Алекс заметили – третий аппаратчик покинул нас, – поддержали меня: Не переживай! Разберёмся… Я же отмахнулся рукой, ускоряя движение, и они оставили меня в покое. Если они правы, а я не прав, что тогда мне даст подобное разбирательство? Головную боль, не более того.

Однако поддержка есть поддержка, знаешь, что не один в огромном поле ходьбы.

Делали отметки. На восемьдесят пятой тысяче Маркос сообщил: – «Разница всего девять тысяч. У нас сейчас семьдесят шесть». А на последней, семидесятитысячной отметке наши различия уместились в девятьсот двадцать семь лет.

Аппаратчики любезно попрощались со мной, пожелали благополучного возвращения восвояси. Я ответил им тем же. Наши дороги разошлись. Полыхнув светом коконов, они исчезли, а я остался один, разочарованный и как будто обиженный, а кем, неизвестно, и высказаться, излить обиду некому.

Пошёл кого-то спасать, но получилось не так, как представлялось. Находился во времени досыта, а дела не сделал.

Проявился Иван в реальном мире без подготовки, где придётся.

Горячее солнце подбирало последние капли росы на травах. Песчаная степь с полосками близких и дальних рощиц и перелесков обдувалась неровным ветерком, потерявшим нужное направление и теперь не знавшим, что предпринять: то ли задуть во всю мощь, то ли затихнуть вовсе и впасть в полуденную сонную одурь.

Стрекотали кузнечики. В ногах Ивана, почуяв тень, застыла серовато-горчичная ящерица.

Иван полной грудью вдохнул вольный пряный воздух реального мира, бросил на землю рюкзак, уже не беспокоясь, что он затеряется неизвестно где, разделся, разулся, прилёг на жесткую траву и погрузился в приятную полудрёму, в которой недавние неприятности и раздражение рассеялись, а их место заняли непрошеные и негаданные желания и воспоминания.

Он заснул, разметавшись под жгучим солнцем.

– Ты, Ваня, уж слишком-то не переживай, – выслушав рассказ Толкачёва о походе с аппаратчиками, успокаивающе сказал Симон. – Я вот однажды заблудился во времени. Да, да… Как говорится, нашло на меня. Где проявился, забыл совсем. И что интересно, никак не мог определить направление, где будущее, а где прошлое. Мне тогда почудилась тень забвения, красиво говоря, в неведомых годах и полях.

– Да я, собственно, ничего, – сказал Толкачёв, а про себя почему-то подумал: – «Уж лучше бы потеряться. Хотя бы на время».

Симон покинул меня, а я промаялся бездельем не меньше дня. Сарый что-то бурчал себе под нос, но я его не слушал. Наконец, сказал, что еда на столе, а сам ушёл в поле ходьбы. Я не успел поесть, как опять появился Симон.