Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Когда он справился о ходе процесса, о настроении М. Ходорковского и П. Лебедева, планах защиты, то перешел к самому главному – цели своего визита. Признаться, Алексанян ошарашил меня предложением обдумать вопрос о его выступлении в Хамовническом суде в качестве свидетеля защиты. Он полагал, что после прекращения его уголовного дела в связи с истечением срока давности какой-либо опасности со стороны следствия для него не существует. С другой стороны, он, как участник многих из описанных в обвинении событий, да еще и названный одним из членов организованной группы, может много существенного для установления правды рассказать суду, а заодно вывести на чистую воду прокуроров и некоторых из поддерживавших их лиц. К примеру, при упоминании прокурора Лах-тина или свидетеля со стороны обвинения Рыбина его негодование достигало высших точек, а направляемые в их адрес эпитеты далеко не всегда можно было отнести к числу литературных выражений и воспроизвести здесь по этическим соображениям.

Надо ли говорить, что очень велик был соблазн увидеть на трибуне столь компетентного, знающего свидетеля, имеющего богатый опыт публичных выступлений, прекрасно осознающего весь абсурд выдвинутых обвинений и способного их разоблачить. Но при этом мы обязаны были учитывать возможные риски. Естественно, что данное предложение было доведено до Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, и коллективно мы приняли решение отказаться от столь заманчивого варианта. Основным аргументом была непредсказуемость контрдействий противника. Зная, на что порой способны преследователи юкосовцев, никак нельзя было исключить, что из бессчетных томов дела № 18/41-03 не появится очередное обвинение против Алексаняна, и это будет месть за его выступление в защиту Ходорковского и Лебедева. Да и в 14-томном обвинительном заключении по слушавшемуся в Хамовниках делу наших подзащитных Алексанян упоминался неоднократно, и отнюдь не в нейтральных выражениях.

Когда я на следующей встрече сообщил Алексаняну о принятом решении, на его лице появилось выражение явного облегчения. А прозвучавшие слова: «Но я же был обязан предложить свою помощь», остались в памяти как очередное и безоговорочное свидетельство порядочности и мужества этого незабываемого человека.

Заручившись согласием Алексаняна, я попросил его прояснить мне некоторые моменты из деятельности ЮКОСа, а также предложил с моей помощью составить меморандум для ЕСПЧ, в связи с чем мы еще несколько раз встречались, списывались по Интернету или обменивались СМС-со-общениями. Некоторые его разъяснения очень помогли либо получить дополнительную информацию для выработки позиции защиты, либо вооружиться новыми аргументами. Вот как, к примеру, он пояснял необходимость использования в договорной работе термина «скважинная жидкость», которую представители обвинения неизменно связывали то с попытками уклониться от уплаты налогов, то с намерениями совершить хищения. Текст нашей беседы в этой части приводится с некоторыми сокращениями и основывается на ведении аудиозаписи с последующей расшифровкой:

«В. Алексанян: Скважинная жидкость – это технологический термин, который существует в литературе, он взят не с потолка. Нами он взят был потому, что находились люди, которые стали пытаться под предлогом надуманных долгов арестовывать нефть. И проблема состояла в том, что они стали арестовывать нефть таким образом, что фактически добычу нужно было останавливать. Это целая катастрофа, реальная угроза для компании. Была модной налоговая полиция, которая приходила и арестовывала, просто затерроризировали. Они реально приходили и говорили – месячный объем добычи мы сейчас должны скачать и отправить такой-то администрации. Значит, тут же проводят какие-то якобы торги, и все направляют какому-то своему левому контрагенту. Это реальный пример. А теперь, Вы говорите, должны…

К. Ривкин: В счет налоговой недоимки…

В. Алексанян: В счет налоговой недоимки, когда им разрешили. Они вот этим развлекались, поэтому вот эта вся скважинная жидкость и перепродажа на скважине третьему лицу, она была сделана, чтобы это прекратилось. Дальше, это исключительно юридический вопрос, который связан с тем, что между счетчиком, который считает, сколько нефти сдано в Транснефть, и между счетчиком на складе существует масса технологических звеньев, проходя через которые скважинная жидкость превращается в товарную нефть. Но нужно понимать, что налоги платились только с объемов той товарной нефти, которая соответствует ГОСТу, что эти показатели счетчиков снимались налоговой инспекцией.