Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

В завершение данного раздела могу сказать, что у защитников нет и не было ни малейших сомнений в том, что плотный контроль за Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым со стороны спецслужб ни на минуту не ослабевал и в местах отбывания наказания. Так, например, когда в июле 2011 года Вельский суд Архангельской области отказывал Лебедеву в условно-досрочном освобождении, один из журналистов обнаружил рядом с участвовавшим в деле прокурором сотрудника ФСБ, который, надо полагать, не только выполнял там свои прямые служебные обязанности, но и, согласно публикации газеты, после заседания давал разъяснения интересующейся прессе («Коммерсантъ», 28 июля 2011 г.). Такую просветительскую миссию можно только приветствовать. Но она, как и вся иная деятельность специальных служб, должна соответствовать требованиям законодательства.

§ 6. Союзники при исполнении

Вероятно, кто-то обратил внимание на фрагмент переписки между писателем Г. Чхартишвили (Б. Акуниным) и М. Ходорковским, где последним в связи с упоминанием десятков людей, кто, находясь под сильнейшим давлением, не пошел против совести, сказано следующее: «К слову, среди них были и сотрудники прокуратуры, которые отказались врать по приказу своего начальства (не знаю, стоит ли напоминать сейчас их фамилии). Мы все-таки живем в другой стране. Да, сволочей еще хватает, но граждан, настоящих граждан уже больше, и идет дальнейший процесс превращения толпы в сообщество граждан».

Таким образом, Михаил Ходорковский аккуратно намекнул, что в стане противника у нас были сочувствующие. Добавлю от себя, что речь не идет о тех, кто, скрупулезно исполняя полученные от своего руководства задания, изображал на лице понимание дикости ситуации и даже соболезнование попавшим под жернова репрессивного молоха. Таких людей не стоит брать в расчет, тем более что порой это была просто игра в доброго следователя, в основе своей имевшая цель добиться признаний в несуществующих преступлениях или получить показания на других фигурантов дела.

Между тем действительно были те, кто стремился в меру своих возможностей и в зависимости от складывающейся ситуации помочь избежать расправы кому-либо из юкосовцев либо посодействовать работе защиты. Впервые я наблюдал нечто подобное на одном следственном действии по первому уголовному делу. С далеко не последним в структуре ЮКОСа менеджером следователь вел беседу таким образом, что из нее можно было сделать только один-единственный вывод: это настоятельный, хотя и завуалированный, совет как можно быстрее покинуть Россию. Надо ли говорить, что упомянутый менеджер не заставил себя долго ждать и счел за благо прислушаться к полученной рекомендации. С того момента и до сегодняшнего дня последующее упоминание его имени в изготавливаемых следствием процессуальных документах как якобы члена организованной преступной группы проходит для него совершенно безболезненно.

Кстати, и сам я могу сейчас признаться, что становился объектом внимания со стороны сведущих доброжелателей. Как-то во время очередного конфликта между защитой и следственной группой один из следователей, когда мы остались наедине, предостерег от некоторых действий, на которые уже была заготовлена весьма резкая реакция прокурорского ведомства. Этот разговор запомнился еще и тем, что перед его началом мой собеседник включил на большую громкость стоявший в кабинете радиоприемник. Интересно, что и в последующем иногда мои контакты, в том числе имевшие место в здании Следственного комитета в Техническом переулке в Москве, сопровождались повышением децибел музыкального сопровождения у телерадиоаппаратуры. До сих пор меня терзают смутные сомнения – неужели визит защитника так влияет на тягу к музыке у следственных работников?

Еще один случай из тех, что можно безболезненно привести, связан с обращением адвокатов в некую судебную инстанцию. Последовавший оттуда стандартный отрицательный ответ удивил тем, что он не только не соответствовал закону и не учитывал позицию защиты (к этому уже давно привыкли), но еще и находился в противоречии с ранее принятым тем же органом аналогичным решением. И вот, пока мы раздумывали, что бы это значило и как лучше поступить, ко мне на телефон раздался звонок, и человек на другом конце провода поведал, что он уполномочен уведомить меня о состоявшейся очевидной досадной ошибке, в связи с чем нам рекомендуется поступить определенным образом, дабы недоразумение было устранено. Не заставляя себя долго упрашивать, я сделал именно так, как подсказал мне таинственный незнакомец, нужные процессуальные документы были оперативно изготовлены, и в результате справедливость восторжествовала.