Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Еще одной отличительной чертой председательствующей было неприкрытое стремление выполнить едва ли не любое пожелание государственного обвинителя Дмитрия Шохина. У меня порой создавалось впечатление, что если прокурор сообщит судьям о своем требовании к ним станцевать на судейском столе канкан, это ими будет исполнено незамедлительно и с величайшим усердием. Продление стражи Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву вопреки закону (что затем подтвердили Конституционный суд РФ и ЕСПЧ), отказ защите в приобщении доказательств невиновности, снятие неугодных обвинению вопросов к свидетелям и многое другое делалось ровно так, как того хотел Шохин.

«Генеральная прокуратура в очередной раз попробовала Мещанский суд на прочность, – писала пресса по итогам одного из дней. – Суд уступил. Констатировав, что прокуратуре позволено все, журналисты и зрители разошлись»[63].

Самое большое, на что героически решилась Ирина Колесникова, – это объявить в самом конце процесса замечание вконец распоясавшемуся Дмитрию Шохину, когда тот, реагируя на речь в прениях адвоката Генриха Падвы, стал крутить пальцем у виска. И то, сделала она это не по своей инициативе, а только после возмущенной реплики Генриха Павловича.

С именем Ирины Колесниковой самым непосредственным образом связана и еще одна история, назвать которую можно «Игра в “наперстки” на акции ЮКОСа». Началась она с того, что после задержания 25 ноября 2003 года Михаила Ходорковского организаторы спецоперации в отношении ЮКОСа решили полностью лишить его возможности влияния на управление компанией, чьим активам была уготована участь смены собственника.

Здесь необходима небольшая ремарка. Платон Лебедев занимал пост директора холдинговой компания Group MENATEP Limited, совладельцами которой были Михаил Ходорковский, Михаил Брудно, Василий Шахновский, Леонид Невзлин, Владимир Дубов и сам Лебедев. Эта компания, в свою очередь, являлась стопроцентным собственником компаний Yukos Universal Limited и Hulley Enterprises – держателей контрольного пакета акций ОАО «НК “ЮКОС”». Приведенная структура владения ЮКОСом не являлась секретом, она была хорошо известна аудиторам и раскрыта в СМИ, и – можно быть в этом уверенным – знакома правоохранительным органам и государственным структурам, контролирующим сырьевой сектор экономики. В Хамовническом суде приглашенный стороной защиты свидетель Стивен Уилсон, давая показания 12 августа 2010 г., поведал присутствующим: «…у ЮКОСа была самая четкая, самая прозрачная и самая ясная структура собственности и организационная структура из всех тех компаний, с которыми мне приходилось встречаться или иметь дело в России». Полагаю, что именно указанная осведомленность силовых структур и стала причиной того, что первый удар был нанесен именно по Платону Лебедеву по причине его директорства в холдинговой компании, а затем и для всех основных акционеров в Уголовном кодексе были найдены статьи, по мнению преследователей, наиболее для них подходящие.

Итак, еще не успела за Михаилом Ходорковским захлопнуться дверь камеры следственного изолятора, как возглавлявший следственную группу следователь Салават Каримов истребовал в Басманном суде Москвы согласие на наложение ареста на имущество – акции ОАО «НК “ЮКОС”». В вынесенном судьей Ольгой Солоповой постановлении от 29 октября 2003 г. говорилось, что аресту подлежат акции ЮКОСа, находящиеся во владении Yukos Universal Limited и Hulley Enterprises, фактически принадлежащие Ходорковскому. Правда, вскоре следователь Каримов поправил Басманный суд и в своем постановлении, также касающемся ценных бумаг, написал, что арестованные акции фактически принадлежат Ходорковскому, Лебедеву и другим лицам в составе организованной группы. Так или иначе, но арестованные акции оказались приписанными именно Михаилу Ходорковскому в справке-приложении к его обвинительному заключению, адресованному суду.

Однако Мещанский суд под председательством Ирины Колесниковой, вынося обвинительный приговор, ни словом не обмолвился о судьбе акций ЮКОСа вопреки четким предписаниям Уголовно-процессуального кодекса, обязывающим указывать, как следует поступать с арестованным имуществом осужденного. Зная ее педантизм, трудно поверить, что Колесникова просто недосмотрела или забыла. Объяснение представляется куда как более простым: декларирование якобы причиненного преступлениями наших подзащитных материального ущерба и какой-либо разговор об удовлетворении гражданских исков (например, от МНС на сумму свыше 17 млрд рублей) теряли смысл, если бы акции по стоимости того времени были реализованы.