Ходорковский. Не виновен

В ЮКОСе с этим было свободно. Конечно, все одевались очень прилично, но чтобы прописывали длину юбок, такого не было никогда.

— А он располагал к себе? Был харизматической личностью?

— Он хорошо общался, конечно. Но любили его не все, относились по-разному. Сейчас сложно, потому что смотришь через призму того, что было после. Сейчас говорят: «Ой, да! Мишка. Мы были с ним друзья, все было замечательно!» И многие говорят неправду, потому что в школе были другие отношения. Но я не скажу, что он имел явных врагов, тех, кто его ненавидел. И пока не пришла Дина, не было у нас такого антагонизма. Наверное, его можно назвать харизматической личностью. Можно. Просто мы тогда этого не понимали. У нас не было явного лидера. Как-то: «Пойдем? Пойдем». Все созвонились, свистнули, побежали.

Помню еще, он ребят пить учил. Учил как химик. Какую-то таблетку принимать надо или масло есть. И всегда умел это делать. Никогда не пьянел. В старших классах, когда ребята уже начали прикладываться, были вечера с алкоголем, и он пил, но не пьянел.

Пишут, что он заканчивал химическую спецшколу, но это не так. У нас школа самая обыкновенная, и никаких уклонов в ней не было. Хотя требования были высокие по всем предметам. Директором был ветеран войны Виктор Викторович Шаповалов. Очень строгий, так что была дисциплина.

Яркий эпизод, который запомнили все, был на уроке химии в 9-м или 10-м классе. А Миша учился в химической школе при Менделеевском институте, посещал там занятия два-три раза в неделю, и вся школьная программа была для него уже не интересна. Наша учительница химии Войцеховская Марина Моисеевна, свой предмет читала по учебнику: садилась за учительский стол, открывала книжечку перед собой, так, чтобы нам не было видно. И за ней можно было следить глазами по тексту. Ему было скучно на ее уроках, и он себя безобразно вел. Ну, безобразно, конечно, громко сказано, просто не слушал.

Химию народ знал соответственно, то есть не знал вообще, за редким исключением: ну, Ходорковский, ну, Володя Моисеев и кто-то еще в «мед» собирался поступать. И она ему говорит: «Ты что, самый умный? Ты больше меня знаешь? Тогда иди к доске и рассказывай!» Он пошел и рассказал, и это был единственный урок, который запомнил весь класс, потому что он так все объяснил доходчиво и популярно, что все поняли. Мы на каждой встрече одноклассников это вспоминаем.

Миша был спортивный. Занимался плаваньем и борьбой. Отличником не был, но успевал по всем предметам. Только английским занимался с одним одноклассником, подтягивался по английскому. Участвовал во всех наших компаниях, днях рождения, сейшенах, как тогда говорили.

Класс был очень дружный. И до сих пор собираемся, сейчас ежегодно, в конце июня. А когда в институте еще учились, мы каждый год 1 сентября приходили к Екатерине Васильевне Мелешиной, нашей классной руководительнице: собирались и шли к ней. Потом на какой-то период народ разъехался, разошелся. В первый раз после института мы встретились в 1990-м, через десять лет после окончания школы. Екатерина Васильевна еще преподавала. Пришли в школу, там посидели и потом поехали ко мне. У меня была однокомнатная квартира. Собралось двадцать девять человек.

Миша был с нами. Его спросили: «Где ты? Чего ты? Как ты?» Он так скромно: «Да так, по банковской сфере». Я помню, как все начиналось, мы ведь жили рядом. Он как-то встретил меня на улице и пригласил работать в МЕНАТЕП. А я тогда в Сбербанке работала, и карьера вверх пошла, и я подумала: «У меня и так все замечательно, а тут никому не известный МЕНАТЕП». И отказалась. Потом, конечно, пожалела. Но, видимо, что бог ни делает, все к лучшему.

Он тогда подрабатывал плотником в кооперативе. Еще в школе начал подрабатывать: дворником, в булочной, на почте. Но не афишировал этого, и немногие об этом знали. Такая установка была в семье, папа считал: «Тебе надо? Пожалуйста, зарабатывай». Семья инженеров. Что там зарабатывали инженеры в те времена? Ничего себе позволить не могли.

В студенческие годы он подрабатывал все время, у него рано родился сын, так что приходилось.

В МЕНАТЕПе я не работала, но потом пришла в ЮКОС. Меня позвала одноклассница Надя Богданова, моя хорошая приятельница. В Сбербанке я была начальником операционной части. У них новый отдел открывался, были вакансии, и ей понадобился специалист по ценным бумагам.

— Он любил брать одноклассников к себе на работу? — спросила я.

— Вы знаете, он лично никого не брал. Ну, может быть, приглашал. Со мной был единственный случай, когда он позвал меня в МЕНАТЕП. Но людям, которые к нему обращались, помогал всем: и с работой, и вообще, чем мог. Мне помог получить кредит. Мы покупали квартиру, и мне нужно было время перекрутиться. Лишних денег не было, и мы к нему пришли. Позвонили, сказали, у Надьки свои проблемы, у меня — свои. И он нас принял без звука.