Ходорковский. Не виновен

Эти несчастные, кажется, всерьез полагают, что человеческая и историческая оценка их действий зависит от очередного фальшивого приговора басманно-мещанского «суда».

Они не понимают, что каждым новым шагом лишь усугубляют свое положение, загоняя в угол и себя, и своего непосредственного начальника Владимира Путина. Не знаю, скажет ли им за это Путин «спасибо».

Впрочем, у них еще есть выход, возможность спастись и обеспечить себе долгосрочные гарантии безопасности. Единственный их шанс — это своевременный добровольный уход от власти в России и честные, справедливые, прозрачные выборы, на которых будет избран новый президент нашей страны. Человек, не имеющий ничего общего с гигантской машиной коррупции, сковавшей Россию по рукам и ногам, человек, уважающий независимость суда.

Моя задача в предстоящем процессе — на своем примере показать, что в сегодняшней России существует заказное правосудие, что правоохранительная система, международное сотрудничество правоохранительных органов используются не только для борьбы с преступностью, ной в корыстных целях чиновников ивих личных политических интересах.

Заведомо ложные обвинения, при наличии политического заказа, штампуются и следствием, и судом. И нынешней власти, правящей элите России — не стыдно.

Суд, ставший безропотной частью «вертикали власти», конечно вынесет обвинительный приговор.

Новый приговор меня не страшит. Какая разница, сколько мне сейчас еще дадут по заведомо ложным обвинениям? Все равно моим гонителям — «партии второго срока Ходорковского»- не верит ни один порядочный человек в мире. Наша с Платоном дальнейшая судьба целиком определяется судьбой нашей Родины, ее обликом после смены власти в 2008 году.

Я верю, что правда и справедливость восторжествуют».

В тот же день глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева заявила о том, что российские правозащитники признали Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и всех фигурантов дела ЮКОСа политзаключенными. [368 — Газета «Коммерсантъ» № 19 (3595) от 08.02.2007:

В начале июня 2007-го к Михаилу Ходорковскому на трехчасовое свидание приехала мать.

Обыскивали с металлоискателем. В руке у нее был прозрачный пакетик и там очки, носовой платок и валидол.

— Там по этажам очень бегать тяжело, — объяснила мне Марина Филипповна. — Они еще раньше разворачивали мой платок и смотрели. Теперь нет.

Свидание три часа, но, как они говорят, с проходом. Там далеко идти, поэтому где-то минут тридцать уходит. А если приходишь, и начальник не сразу подписывает пропуск, а там всего до шести часов, время сокращается еще больше.

Встречаемся за столом. По одну сторону я, по другую он.

— Он держится?

— Держится. Он всегда находит себе работу: пишет, читает. Такой человек. Говорит: «Я получаю здесь гуманитарное образование». Выписывает газеты, журналы, аналитику экономическую, так что в курсе практически всего, что происходит, даже мне иногда что-то рассказывает. Иногда дает мне задание прочитать вот такую-то книгу.

Ему специально разрешают писать. Потому что, если сравнить его статьи и «Программу 2020», в ней многое взято из его статей. Так что принимают в передачах бумагу, и принимают ручки. Меня всегда удивляло, почему принимают. Так я думаю, что поэтому. Мне наши выпускники говорят: «Он, что, там специально на них работает?»

Тогда же, в июне 2007-го вышел новый роман Василия Аксенова «Редкие земли», где главный герой частично списан с Ходорковского. Герой сугубо положительный. Даже сверх. Аксенов не первый, как ияне последняя. До него уже был детектив Устиновой «Олигарх с Большой медведицы», тоже написанный с большим сочувствием к герою.

Если не сказать больше.

И еще, конечно, Панюшкин и прочие документалисты из сторонников и противников, вроде Родионова и Перекреста.

Потом Дмитрий Быков составил остроумную, хотя и неполную библиографию книг о Ходорковском.

В романе Аксенова главному герою устраивают побег из тюрьмы, и он становится странником, который скитается по России с рюкзаком, в котором всегда есть миллион для безвозмездной раздачи страждущим. [369 —ru/library/read/8680]

Образ мифологизируется. И не только в литературе, но и в жизни.

А отношение к автографам моего героя напоминает средневековый религиозный фетишизм: шип из венца Спасителя, зуб святого Николая, письмо Ходорковского.

И ему пишут. Он получает мешки писем, так что тюремная цензура не справляется, и письма лежат у цензоров по несколько месяцев.

— Да, он получает очень много писем, — рассказывает мне Марина Филипповна. — Даже не успевает отвечать, поблагодарить людей. Передает мне целые списки адресов, чтоб я от его имени поблагодарила и извинилась за то, что он не может ответить. Я пишу в день по пятнадцать таких писем.