Ходорковский. Не виновен

— Мы приходили с работы в шесть часов, — продолжает Марина Филипповна. — Миша был в яслях, потом в детском саду. Около завода «Калибр» был детский сад. Вечером я его забирала, и шли по магазинам. Тогда были очереди, и я ставила его в очередь. Пока я пробивала и все такое, он стоял.

В первом классе еще мама моя иногда присматривала за ним, или он был на продленке, а со второго класса, вернее с половины первого, уже оставался дома один, мы вешали ему ключ на веревочке, и он приходил сам. В первом классе боялся, что проспит. У нас три будильника было. Первый будильник — вставать, второй — завтракать, третий — выходить. Потом папа сделал ему маску, повесил на дверь, и в нужное время у маски загорались глаза.

После прибытия в Краснокаменск первым, что попросит Михаил Ходорковский у родственников, будут наручные часы с несколькими будильниками. Слишком привык планировать жизнь с точностью до минуты. А в колонии часы разрешены, в отличие от СИЗО. «Это правда, и мне их передали, — напишет мне Михаил Борисович. — Привычные электронные часы. Они до последнего времени лежали в тюрьме, на складе».

Он и до заключения носил такие: пластиковые часы за 100 долларов. Я долго не могла поверить в подобный ширпотреб на руке олигарха, пока не увидела в записи одного интервью. Черные. Пластиковые.

— Я боялась оставлять ему газ, — говорит его мама, — поэтому все было в термосах. Если не мог открыть термос, ходил по этажам, просил соседей. Со второго класса предложил: «Мам, ты не мой посуду, мне скучно, я буду мыть сам». И мыл очень хорошо. Когда попал в тюрьму, сказал: «Мама, но я же все умею: и постирать, и вымыть пол. Быт меня не напрягает». Поэтому, когда Римма Ахмирова написала (забыла, как ее книжка) [10 - Римма Ахмирова. Я сидел с Ходорковским, что он там не мыл пол, мы только смеялись. Если бы было нужно, мыл бы его лучше всех.

А любимой сказкой маленького Миши была история стойкого оловянного солдатика.

— Он мне первое время писал: «Как ты, мама?» Я подписывалась: «Стойкий оловянный солдатик», — рассказывает Марина Филипповна.

Он был всегда целеустремленный. Если за что-то брался — делал. У него была цель научиться плавать. И мы водили Мишу на плавание. Он достиг определенного успеха, потом сказал: «Я не собираюсь быть спортсменом».

И у нас был такой случай. Мы отдыхали на море. Лежали на пляже, Мише было уже десять лет. И ходил по пляжу один накачанный молодой человек: «Кто со мной наперегонки до буев? Кто со мной наперегонки до буев?» И никто не соглашался. Миша говорит: «Дяденька, давайте мы с вами». Тот посмеялся, но поплыл. Вначале, конечно, опережал, потому что Миша умел экономить силы. И вот мальчик плывет и плывет. Дяденька стал отставать. И кричит: «Мальчик, вернись! Мальчик, вернись!» Возвращаются — весь пляж хохочет: «Что же ты всех вызывал, а ребенок тебя обогнал!» Мы говорим: «Ладно, мы его реабилитируем. Мой ребенок уже имеет разряд и может проплывать большие расстояния».

Еще он занимался карате и вольной борьбой. А по плаванию ему прочили спортивную карьеру. Но он не жалел, что ушел. Потом, в восьмом классе учился в математической школе, а в девятом-десятом ходил в химическую при Менделеевском институте. С пятого класса собирался туда поступать. Он химик в душе, ему это очень нравилось, и, видимо, и было его предназначением.

Мы думали, будет научным работником. И он сам тоже. Способный ученик, в институте получал именную стипендию. Участвовал в олимпиадах по химии и занимал призовые первые, вторые места. И его заметили, я помню, как один академик пригласил его на симпозиум по химии, в Университет. Это было в десятом классе, и он сказал: «Конечно, ты там ничего не поймешь, но увидишь тенденции развития химии». Ему там дарили книги. Переводные, которые было не достать. Когда он пошел в институт, профессора просили у него эти книги.

Да, он ставил опыты. Ой! Боже мой! Вот это был страх, чтобы он там чего-то не наделал. Но папа с ним поговорил: «Ты сначала напиши формулу, что у тебя получится, если ты это соединишь с этим, а потом делай». Он химию знал уже намного лучше нас, сам видел, что будет.

Потом был план кота отправить в космос. Но мы ему сказали: «Хорошо, Миша, ты его отправишь, а как ты его обратно вернешь?» «Да, да, да», — задумался. Один мальчик, у которого папа работал на заводе, брался построить то, на чем кота отправлять. А Миша теорию разрабатывал. И у них был приятель, который жил за городом и нашел патроны или еще чего-то такое. Они оттуда выковыривали порох. Папа пошел с ними на пустырь и показал, что бывает, когда порох взрывается.

Моя сотрудница жила двумя этажами выше нас. А рядом с нашим домом была подстанция. И там что-то случилось, и ночью был такой взрыв, как молния ударила. И муж ее говорит: «Надька, просыпайся». А она: «Володя, посмотри, это не у Ходорковских?» Он перегнулся через балкон: «Нет». — «Ну, тогда ложись спать».