Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

— Я имею в виду, если будет не мальчик, а девочка?

— Она будет еще привлекательнее для Сэма Рида, — сказала Кедра и некоторое время молчала. Неожиданно она отбросила фотографии девушки в сторону.

— Психоника — вот ответ на остальные вопросы, — резко сказала она. Ребенок, мальчик или девочка, с рождения подвергается психонической обработке. В тайне, разумеется. Даже родители не будут знать. После каждого сеанса воспоминание о нем будет стираться, и мальчик будет находиться под постоянным глубоким гипнозом. К 18 годам в его подсознании укрепятся приказы, которым он не сможет сопротивляться.

— Убить?

Кедра пожала плечами.

— Разрушить. Пока невозможно сказать, что будет эффективнее. Конечно, невозможно гипнозом заставить человека совершить действие, которое он не может совершить сознательно. Мальчика нужно будет подготовить так, чтобы у него не было угрызений совести по поводу Сэма Рида. Должен быть некий спусковой крючок — мы его внедрим гипнотически. Этот спусковой механизм должен действовать лишь тогда, когда нам понадобится!

Захария задумчиво кивнул.

— Хорошо. Немного сложно, конечно. Вы уверены, что мы не переоцениваем этого человека?

— Я знаю Сэма Рида. Не забудьте о его прошлом. В годы, когда формируется личность, он считал себя короткоживущим. Жизнь в башнях выработала у него чрезвычайно сильный инстинкт самосохранения. Он, подобно дикому животному, всегда настороже. Вероятно, мы могли бы убрать его сейчас, но не хотим. Он нам нужен. Вся наша цивилизация нуждается в нем. Позже, когда он станет слишком опасен, мы захотим его уничтожить. Тогда… тогда посмотрим.

Захария, следя за медленно распускающимся каменным цветком, сказал:

— Да, таков общий замысел. Каждый автократ знает, как опасна его позиция. Мы лучше правили бы башнями, если бы всегда помнили об этом. А Сэм, чтобы выжить, должен будет стать автократом.

— Даже сейчас было бы трудно напасть на него, — сказала Кедра. — А через десять лет — двадцать — пятьдесят он станет по-настоящему неуязвим. Каждый год, каждый час этого времени он будет сражаться. Сражаться с Венерой, с нами, с собственными людьми, со всем окружающим. Он не станет жить в колонии Плимут. Здесь, в башнях, ничего не меняется. Нам трудно приспособиться к постоянным изменениям, происходящим на поверхности. Наша собственная технология сделает его неуязвимым — защитные средства, психологические барьеры, экраны… да, я думаю, нам понадобится что-то вроде такой бомбы, чтобы добраться до него тогда.

— Путь сложный и в то же время простой, — сказал ей Захария. — Сэм будет ожидать какого-нибудь крайне сложного нападения на себя. Он и не подумает, что наше оружие — это пистолет в руках мальчишки.

— Может потребоваться пятьдесят лет, — сказала Кедра. — В первый раз может не удаться. И во второй раз тоже. План, возможно, придется изменить. Но начать нужно сейчас.

— А вы отправитесь на поверхность, чтобы повидаться с ним?

Она покачала головой.

— Я не хочу на поверхность, Захария. Почему вы настаиваете?

— Он гадает, что мы предпримем. Что ж, дадим ему ответ. Не совсем верный. Сэм не дурак. Но если мы заставим его подозревать нас в меньших вопросах, голова его будет слишком занята и он не будет следить за нашим главным расчетом.

— Отправляйтесь вы.

Захария улыбнулся.

— У меня тоже есть личные причины, дорогая. Я хочу, чтобы вы увиделись с Сэмом Ридом. Он больше не побежденная сторона. Он начал изменяться. Я хочу, чтобы вы обращались с Сэмом Ридом как с бессмертным.

Она бросила на него быстрый взгляд из-под золотых ресниц.

— Хорошо, — сказала она. — Я поеду. Но, возможно, вы об этом пожалеете.

Хейл рассматривал центр острова шесть, расчищенное место, где вскоре поднимутся здания местной администрации. Работа прогрессировала. В отдаленных джунглях, ближе к берегу, все еще слышался рокот дробилок, но здесь царила созидательная, а не разрушительная активность. На площади в четыре акра древесные стволы были убраны, земля вспахана. Напряженно трудились топографы.

Недалеко работал старик. Узнав Логиста, Хейл направился к нему. Бен Кроувелл распрямился, его морщинистое лицо было задумчиво.

— Привет, губернатор, — сказал он. — Здесь как будто добрая почва. И он растер комок своими загрубевшими пальцами.

— Вам не следует здесь находиться, — сказал Хейл. — Впрочем, думаю, бесполезно вам приказывать.

Кроувелл улыбнулся.

— Не стоит. Я всегда знаю, насколько далеко могу зайти. — Он вновь принялся рассматривать растертый комок. — Сейчас отравлен, но это пройдет. Когда начнут работать анаэробные бактерии…

— Вначале мы начиним почву бактериофагами, — сказал Хейл. Отряд топографов и землекопы находились на некотором расстоянии, они могли говорить, не боясь, что их подслушают. — В почве сейчас еще слишком много опасных насекомых.