Хой! Опасный путь через туман

– В 90-м году я впервые услышал альбом «Ядрена вошь». До этого с конца 80-х, в школе, я пытался подсесть на увлечение музыкой, видя, как одноклассники меняются кассетами с разными записями. Но все то, что они слушали, меня совершенно не цепляло. На тот момент вообще сами кассеты были редкостью, стоили дорого и выбор музыки был не особо велик. Это был либо зарождающийся «русский шансон», или как его называли тогда «блатняк», типа Асмолова и Звездинского, либо «Коррозия металла» и «Кино». Меня ничего из этого так и не зацепило. Да, брал на пару дней кассеты домой, слушал и возвращал без всякого сожаления. И вот в тот момент народ начал говорить, что появилась группа, где «мужик матом поёт». А тогда для нас 13-летних, родившихся в СССР, это было важным «фактором интереса». «Что, там мат есть?! Давай!» И что самое любопытное, послушать «Сектор Газа» мне порекомендовала моя мама. Спросила как-то: «А ты что никакой музыкой-то не увлекаешься?» Я говорю: «Да вот ничего не нравится». Она: «Ну, тогда “Сектор Газа” послушай». И вот после первого же прослушивания оторваться от этой кассеты я уже не смог.

– Абсолютно та же история. В девяностом году мне было девять лет, но я прекрасно помню, что друзья моего отца и он сам слушали. Да, Владимира Асмолова, Вилли Токарева, но при этом звучали в доме вещи и другого плана – «Альфа», «Альянс», «Машина времени», Высоцкий, конечно же. «Сектор Газа» я услышал чуть позже, чем ты – году в 93-м. На тот момент я был абсолютным «киноманом» – носил все черное, редко улыбался, – словом, всецело косил под Цоя, культ которого среди молодежи был в то время невиданным. Кстати, первым альбомом, который я услышал, тоже был «Ядрена вошь». Друг во дворе сунул мне кассету «МК-60» со словами: «Только от матери тайком слушай!» Помню, остался дома один, вставил кассету в магнитофон, и оттуда полились звуки песни «План». Пленка была жеваная, запись ужасная, но опыт я получил колоссальный. Мой детский ум даже представить не мог, что о таком можно петь. Это была своего рода инициация во что-то запретное. Сергей, расскажи, пожалуйста, самым подробным образом, как ты встретился с Юрой Хоем, как вы начали работать, в чем заключалось ваше сотрудничество.

– В первый раз это было в июле 1996 года перед концертом «Сектора» в ДК им. Горбунова. Я приехал за пару часов до начала, а «СГ» уже были там, на месте. В тот день мы совсем немного пообщались с Юрой, и на этом все закончилось. И после, в течение всего 1997 года, а он был юбилейным, я искал любую информацию о группе в СМИ, но ее было крайне мало. Информационный голод натолкнул меня на мысль создать фэн-клуб, чтобы помогать таким же пацанам и девчонкам, как и я, узнавать все самые свежие новости о группе, о готовящихся альбомах и т. д. И уже осенью 1997 года мы с моим другом Мишей Фиксом создали фэн-клуб «Газовая атака», завели абонентский ящик на почте и поехали на ближайший концерт «СГ» в Москве с целью легитимизации нашего движения. Нам было важно, как Юра отреагирует на это, как все воспримет. Мы встретились с ним перед концертом. Рассказали, как мы видим работу клуба и все в этом духе. Юра воодушевился, сказал: «Вообще я думал об этом, но некому было этим заняться». В общем, мы пообщались и договорились быть на связи. Таким образом начались наши отношения, которые переросли впоследствии в дружбу.

– Да, истории такого рода знакомств всегда интересны, в чем-то парадоксальны. Как бы этого не должно было случиться, но оно произошло. Расскажи: по мере сближения с Юрой, по мере того, как ты все больше его узнавал, ты ощущал некий «разрыв шаблона»? Тот человек, которого ты слушал на компакт-дисках и кассетах, насколько сильно отличался от того, каким он был за кулисами, в бытовом общении? Или никакой разницы не ощущалось?

– Разрыв шаблона происходил больше от осознания того, что это вообще происходит со мной и в моей жизни. С 1990 года у меня ни дня не проходило без песен «Сектора», а уже в 1997 году мы встречаемся с Юрой и обсуждаем какие-то моменты, связанные с творчеством группы, какие-то планы по книге, релизам, да и просто сидим в кафе и пьем пиво. Что касается имиджа Юры на сцене и поведения в жизни, то я, если честно, отдавал себе отчет в том, что сценический образ, конечно же, отличается от реальности. Поэтому сюрпризом для меня это не стало. Наоборот, при долгом общении с Юрой я еще раз убедился в его искренности, порядочности и отсутствии каких-либо звездных моментов. Он был простым в общении, я не ощущал какой-то разницы в возрасте. «После двадцати – все равны» – эта его фраза как бы авансом выравнивала наше последующее общение и отношения.