Хохмы скуки души – 2

ПРИТЧА 34. Потакайте дуракам, господа, они исполняют за вас работу, позволяющую вам выглядеть умнее дураков, но в аду вас, не привычных к совковой лопате, ждут кровавые мозоли кочегара, когда дураки будут пить пиво да покрикивать, – всему свое время, моральные уроды…

Власть любовница неразборчивого в жертвах Государства.

Квасной Патриотизм доверчивый охранник мерседесов власти, обворовавшей государство.

Наука – мачеха аспирантов, наложница докторов, кухарка академиков…

Профессора – синклит богов науки с исключительным правом предавать анафеме божьи создания, алчущие места банщика в парной Богов, обсуждающих предстоящие судьбы Мира…

Наука аморальна криминально, для нее нет ничего святого, кроме собственной иконы академика в киоте Академии Наук.

Земная Наука смешна, когда претендует на исключительные полномочия агронома непаханых полей Вселенной.

Религия утверждает – Бог в каждом из нас… Пополам с грехами?

Чем глубже знает наука мои потроха, тем меньше интереса ко мне патологоанатома.

Бог один на всех, один за всех, один для всех, – только не зевай рот разевать…

ПРИТЧА 581. Луне повезло стать первой космической помойкой, когда на земле не хватило места закапывать консервные банки. Первой экспедиции космонавтов собственно и делать-то на луне было нечего. Ну, ковырнули, грунт оказался пригодным для мусорного полигона. Прикинули, надолго ли? Компьютер порадовал – если не наглеть – на сотню лет хватит. А там еще Венера, Марс… пустуют. На обозримое время планет хватит. Закопали пустые консервные банки и улетели порадовать землян – пока есть место для мусора, найдется место и для какой не то жизни. Второй экспедиции работы прибавилось, – полигон расширили. Консервные банки закопали, улетели. Начиная с третьей экспедиции мусоровозов работа эта стала рутинной – прилетели, закопали, улетели. И все бы ничего, да корма на земле кончились, трава что, – листву на консервы перекрошили… Вот тут-то и задумались… Пора сматываться… Посчитали, а керосина-то на всех даже до луны не хватит… Куда теперь? Ах, ты, господи, царица небесная, спаси и помилуй…

ПРИТЧА 8-419. Умных развелось… Новые знания валом валят, от знаний голова квадратная, дураков катастрофически не хватает, за трех докторов академика уже не берут, а за дурака и трех академиков… Хоть начинай все сначала… Будда, Зевс, Магомет, Бруно, Магеллан, Керенский, Ежов…

Наука все еще у Бога в пеленках… Чуть забарахлит гипер-супер-фазотрон, – Господи, помоги…

… Многоточие – намек, что могу, но не хочу опять схлопотать…

Разногласия – дефект слуха, но не предмета спора.

Наше ухо – кладезь сообразительности, что не надо – хоть из пушки пали– не слышит, а когда надо – услышит какой сыр грызет мышка у директора молокозавода.

ПРИТЧА 50. Я много чего не знаю, это вечно создает мне проблемы, я начинаю нести чушь похлеще околесицы, но только повеет хорошими духами, – тут же высовывается хвастливый энциклопедист, и решает мои проблемы галантности.

Меня потрясает, как много другие знают всего и разного, что непременно не пригодится мне, если подвернется подходящий случай…

Человек ходячая энциклопедия, жаль, что каждый оказывается знатоком определенной страницы энциклопедии популярных знаний, каким же нужно быть общительным, чтобы иметь консультанта на каждый случай своей жизни по каждой станице энциклопедии.

Кто занимает на трамвай, наверняка только что получил зарплату, но еще не отчитался перед супругой, чтобы она не шарила по загашникам с халтурой.

Мало объяснить стоящей перед тобой проблеме, чего же ты от нее домогаешься, надо еще так изловчиться, чтобы она сама легла, и не потребовалось дуру насиловать…

Дискуссия – уговор всем остаться при своем мнении.

Честным можно быть только с самим собой… наедине.

Честность… У меня уши вянут, когда она начинает распространяться о подвигах супружеского самопожертвования моей любовницы.

В гостях у любовницы проклинаешь каждую минуту своего воровского счастья отдыха от удушающей верности жены с ухватками держиморды, – завтра еще больше захочется ворованного счастья…

Прелесть ворованного… Какое-то приключенческо-героическое от одной мысли о своей самоотверженной удачливости вздымается в груди тотального неудачника в любви, и подвиги следуют один за другим со слезами на глазах.

Обман хорош тем, что приятен как самоуважение твоей глупости, даже если оставляет глупость в дураках, потешаясь ее потугами выглядеть иронией.

Хорошая книга – если каждый читатель пересказывает ее жене по-женски, детям по-детски, приятелям выдает ее сюжет за свои амурные похождения.