Хоккей

Кривич Михаил & Ольгин Ольгерд Хоккей

Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин

Хоккей

На игру я приехал загодя. Выпил кофе в буфете для участников, поговорил с товарищами из других газет, а потом, поколебавшись немного, подался в раздевалку "Гауи", хотя и понимал, что там не до меня.

В комнате было сумеречно и тихо. Игроки лежали неподвижно на скамьях и массажных столах. Второй программист команды, недавний выпускник Юрмалского университета Имант Круминь возился с вратарем. Массажист-механик обстукивал молоточком коленный сустав центрфорварда первой тройки, который, кстати, за весь сезон забросил всего четыре шайбы.

Возле контрольного стенда, пока еще выключенного, стоял старший тренер-программист Ян Отынь. Я подошел поближе.

- Привет, - сказал Ян. - Отойдем от стенда, пора работать.

И, обращаясь уже к Иманту, добавил:

- Выводи команду.

Неуклюжие на паркетном полу молодцы заковыляли гуськом к контрольному стенду, и каждый брался мощной лапой за медный электрод, после чего вспыхивала зеленая лампочка и стрелка готовности ползла вправо, впрочем, редко переходя за середину шкалы. Имант распахнул дверь.

С билетами у Дворца спорта, как это всегда бывает перед матчем "Ракетчиков" с "Гауей", творилось нечто невообразимое. Впрочем, если вы в тот вечер трибуне ледового дворца предпочли домашнее кресло, это не повод для расстройства. В общем-то все равно, сидеть где-нибудь на тридцатом ряду или в трех метрах от экрана. Ни то, ни другое не даст вам истинного представления о том, что же такое хоккей.

Единственно стоящее дело - попасть во второй ряд, на ту трибуну, что за спинами игроков. Надо слышать короткие реплики программистов на загадочном математическом языке, вдыхать запах смазки и нагретых проводов, кожей ощущать холод льда и вибрацию бортиков. Я считаю, что самое лучшее в моей журналистской профессии - не популярность, не частые поездки, даже не знакомства с гениями спорта, а эта вот возможность тихонько посидеть в двух шагах от ледяного поля.

Так я сидел в тот вечер, а мимо меня накатывалась на ворота "Гауи" лавина "Ракетчиков", взрезала коньками зеленоватый лед, громыхала доспехами, колотила локтями и клюшками по бортам и тащила, вкидывала, проталкивала вперед шайбу.

Я не любитель команды "Ракетчиков" с ее рациональностью, прямолинейностью, откровенно машинной непогрешимостью. И все же должен признать - играла она в тот вечер незаурядно.

Вратарь команды Яна походил на дождевой дворник, который в проливной дождь мечется по ветровому стеклу автомобиля. Дернется влево - справа вырастают крупные капли, сметет их - а с другой стороны через стекло уже ничего не видать. Вратарь без роздыха орудовал клюшкой, щитками, ловушкой, шарахался от штанги к штанге, выкатывался вперед, растягивался в немыслимых шпагатах и накрывал шайбу грузным телом.

Раньше говорили, что вратарь - половина команды. Пусть суровый Ян на меня не обижается, но в первые минуты игры никакой команды у него не было, был только один вратарь.

Лишь к концу периода заработали неведомые мне механизмы, и сжатая пружина "Гауи" начала потихоньку распрямляться. Ян великий тактик, это знают все специалисты: по его алгоритмам играют и в Швеции, и даже в Канаде. Рано или поздно "Гауя" должна была разойтись, голыми руками ее не возьмешь. Понимать-то я это понимал, но нервничал тем не менее ужасно.

Неожиданно Янова "семерка" перехватил шайбу в центре, разыграл ее накоротке с "восьмеркой" и от самой синей линии щелкнул так, что затрещал борт. Будто по сигналу фанфары, гауясцы очертя голову бросились вперед, и словно не было никогда у них скованности. Три смены подряд защитники "Ракетчиков" то и дело пятились к воротам, ощупывая лед клюшкой, как миноискателем. И грохот, и скрежет был такой... Я забыл даже делать пометки в блокноте и смотрел во все глаза, ждал гола. И тут за минуту до сирены произошло невероятное.

В который раз "семерка", с виду увалень увальнем, а в игре сущий дьявол, стряхнул с себя защитника и рванулся на пятачок. Там его встретили, он метнулся к дальней штанге, сделал ложный замах и укатил за ворота. Кто-то уже щелкал клюшкой в углу у борта, ожидая передачи, и "семерка" собрался бросить туда шайбу, но тут раздался треск, качнулся борт - его припечатали. И прежде чем судья засвистел к вбрасыванию, "семерка" выпрямился, поднял клюшку и угрожающе вскинул ее. Защитник попятился, и скрежет его коньков был ясно слышен в наступившей тишине. Все замерли: такого еще никто не видел.

Конечно, нарушения в хоккее изредка бывают. Случается, ошибутся при смене, или в панике сдвинут ворота, или сгоряча швырнут клюшку в летящую шайбу. Но чтобы замахнуться на соперника! Судья был настолько ошарашен, что не поднял вверх два пальца, а лишь укоризненно покачал головой, подобрал шайбу и покатился к кругу у ворот - вбрасывать.