Хоккей на высшем уровне

Забавно прокомментировал все эти события корреспондент «Монреаль газетт» Тед Блэкмен. «Ну и ну, – сказал он мне, – Ваши рукопожатия после вчерашней игры выглядели не без смысла – мол, извини, приятель, что я хотел выбить тебе глаз; прости, друг, что я треснул тебя клюшкой по голове».

Спустя некоторое время я случайно встретил в ресторане Алана Иглсона. Настроение было у меня преотвратное, и не столько из-за себя, сколько из-за ребят. Мы ужасно сыграли со шведами, и, если это повторится в России, нас разгромят. В наш разговор с Иглсоном вмешался какой-то швед, который скорее печальным, нежели гневным голосом спросил, почему мы так грубо играли против его команды. Сомневаюсь, чтобЁ1 кто-нибудь мог вразумительно ответить на этот вопрос, однако Иглсон попытался это сделать. «То, что принято делать в Швеции, не принято в Канаде, – сказал он. – Ваши ребята неплохо владеют клюшкой, особенно когда орудуют ею, словно копьем. У нас принято во время игры применять силу, а у вас нет. Просто мы с вами играем в два разных хоккея».

Не думаю, чтобы этот человек понял все до конца, тем не менее он переменил тему и сказал: «В России вы проиграете». Ал ответил: «Нет. Не проиграем. Пусть все будет против нас, но это у нас – здесь…» И он указал рукой себе на сердце.

В воскресенье вечером кто-то нам позвонил и сообщил, что в полночь в гостинице взорвется бомба. Тревога оказалась ложной.

19 СЕНТЯБРЯ

У меня создалось впечатление, что канадская пресса теперь взялась за нас всерьез: все ругают нас за плохую физическую подготовку и за то, что вместо тренировок мы слишком много времени проводим в городе. Некоторые стараются от нас откреститься. «Мне стыдно, что я канадец», – пишет Пьер Горбей из «Монреаль матэн».

Конечно, то, что произошло в Швеции, вызывает досаду и дает повод для размышлений. Но с точки зрения хоккеистов, оснований для паники нет. Дело репортеров – писать о том, что они думают по поводу нашей подготовки, однако всем этим сентиментальным наставлениям грош цена.

Теперь уже стало совершенно ясно, что Бобби Орр в Москве играть не будет. Стоит ему немного постоять на коньках, как его больное колено снова дает себя знать, и доктора запретили ему участвовать даже в тренировочных играх. Сегодня во время прогулки ему свело ногу, и он чуть не упал. Но, как видно, Бобби претит быть просто зрителем. После процедур он приходит на все тренировки, становится у бортика и громко подбадривает игроков. На сегодняшней разминке он наставлял Айвэна Курнуайе в том, как надо и как не надо играть в численном большинстве. Бобби считает, что мы порой слишком суетимся, слишком торопимся забросить шайбу, имея на одного игрока больше. «Не торопись, – твердил он Айвэну на разминке. – Не торопись. Без спешки. За тобой никто не гонится».

20 СЕНТЯБРЯ

Я приучил себя к мысли, что в Москве, видимо, играть не буду. Тони очень хорошо провел в Стокгольме первую встречу, а Эдди превосходно сыграл вторую. Вероятно, в Советском Союзе защищать ворота будут именно они. Мне же пора подумывать о подготовке к началу хоккейного сезона в НХЛ. Ведь нам еще играть целый сезон.

Итак, мы наконец отправляемся в Москву. Если еще когда-нибудь нам доведется участвовать в подобной серии матчей, сборная Канады наверняка не станет восемь дней проводить в Стокгольме.

В московском аэропорту мы приземлились почти в восемь вечера. У трапа нас встретил посол Канады Роберт Форд, затем автобусом нас доставили к зданию аэровокзала. Наслышавшись об их таможенных формальностях, мы полагали, что час или два нас продержат в автобусе, пока будет идти проверка паспортов и багажа. Каково же было наше удивление, когда на все это потребовалось рекордно короткое время – всего пятнадцать минут.

В автобусе я занял место у окна, чтобы разглядеть памятник защитникам Москвы, установленный по дороге из аэропорта в город. Вот он: огромные стальные противотанковые ежи. Поразительное зрелище. В этом месте русские остановили гитлеровцев, рвавшихся к Москве в начале войны. Отсюда всего двадцать пять минут езды до центра города.

Мы проехали мимо спортивного комплекса ЦСКА, огромного стадиона «Динамо» и здания воздушной академии, из стен которой вышли многие советские космонавты. Наконец автобус выехал на улицу Горького и остановился у гостиницы «Интурист», современного двадцатидвухэтажного здания из стекла и стали. Здесь нас встретили жены, среди которых была моя Линда; когда сотни канадских болельщиков, собравшихся в вестибюле, подняли в нашу честь бокалы с шампанским, впечатление было такое, будто мы оказались в «Плас Виль Мари», а не в русской гостинице.