Читаем Хоккей: надежды, разочарования, мечты… полностью

«Советский спорт» напечатал беседу с Сергеем Макаровым, «Футбол — Хоккей» — беседу с Владимиром Крутовым. Приводились в газетах и имена лауреатов минувшего сезона, в частности, имена шестерки лучших звезд советского хоккея: вратарь — Третьяк; защитники — Касатонов и Фетисов; нападающие — Макаров, Ларионов и Крутов (все — ЦСКА).

Новые звезды.

Пятерка, о которой мечтали, играет все лучше.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

В сентябре 1983 года сборная СССР в очередной раз завоевала приз, учрежденный чехословацкой газетой «Руде право». И вот когда хрустальный кубок вручался нашему капитану и Фетисов подъехал с наградой к своим товарищам, я вспомнил вдруг Славу совсем юного — такого, каким был он за шесть лет до этой победы, в сентябре 1977 года.

Тогда мы тоже играли в Чехословакии на приз «Руде право». То был первый международный турнир, в котором я руководил главной нашей командой — не «экспериментальной», а настоящей сборной, и, конечно же, первые испытания особенно памятны мне.

В пражском турнире играли тогда три команды. Две сборные — Чехословакии и Советского Союза — и американский профессиональный клуб «Цинциннати Стингерс», представлявший Всемирную хоккейную ассоциацию (ВХА), соперничавшую в то время с НХЛ. Скажу сразу, что канадцы, составлявшие большинство команды из Цинциннати, ничем особо себя не проявили. Не набрав в четырех матчах (турнир проводился в два круга) ни одного очка и пропустив в свои ворота 36 шайб, они остались на последнем месте.

Судьбу приза определяли два поединка ЧССР с нашей командой. Я рассказывал уже, что матчи эти были важны нам прежде всего в психологическом плане — шла борьба за «сферы влияния», за перспективу, нам требовалось решительно изменить уже, кажется, закрепляющееся соотношение сил, требовалось преодолеть некий «комплекс неполноценности», который начал складываться у нашей команды.

Задача была в общем решена. В первом матче наша сборная выиграла — 4:1, во втором уступила соперникам — 4:5, и по сумме двух встреч первое место и победа в турнире остались за нами.

Смотрю на Фетисова и вспоминаю…

Тогда рядом с юным Вячеславом была другая команда. Не многие из тех мастеров остались в сборной и сегодня.

Пожалуй, есть смысл напомнить, кто выиграл первый турнир, организованный газетой чехословацких коммунистов.

Ворота защищал, как и осенью 1983 года, Владислав Третьяк. Но вот дальше…

То был первый турнир, в котором сборная выступала в четыре звена, и, сравнивая составы нашей главной команды разных лет, легко увидеть, сколь разительные перемены произошли в ней — сохранилось только одно звено, точнее, одна тройка форвардов.

У Вячеслава Фетисова сменились все четыре партнера. Тогда вместе с ним играли Геннадий Цыганков и знаменитое наше трио — Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов. Теперь же в одной пятерке с капитаном выступали Алексей Касатонов, Сергей Макаров, Игорь Ларионов и Александр Кожевников (он заменил заболевшего Владимира Крутова. Кстати, на турнир не смог приехать еще один молодой чемпион мира — Михаил Васильев).

Второе звено в то время было сформировано так: защитники Зинэтула Билялетдинов и Александр Гусев, нападающие Виктор Шалимов, Владимир Шадрин и Александр Якушев. Остался в строю лишь один из них — Билялетдинов. Теперь вместе с ним играли Василий Первухин (он тоже участвовал в турнире 1977 года) и три новичка, три молодых форварда: Сергей Яшин, Сергей Шепелев и Игорь Болдин. Во втором матче Яшина заменил еще один Сергей — Светлов.

Из той, давней команды сохранилась тройка: Хелмут Балдерис, Виктор Жлуктов, Сергей Капустин. Они уже не играют вместе, но эпидемия травм вынудила тренеров снова собрать их в одно звено: мы надеялись, что многоопытные мастера сумеют быстро восстановить прежние игровые связи.

Выступал в 1983 году, спустя шесть сезонов, и защитник Сергей Бабинов. Других же ветеранов — Владимира Лутченко, Валерия Васильева, Александра Мальцева, Владимира Голикова и Александра Волчкова заменили Ирек Гимаев, Сергей Стариков, Владимир Зубков, Александр Герасимов, Вячеслав Быков и Андрей Хомутов.

В сентябре 1983 года на турнире «Руде право» в нашем составе оставалось всего 8 хоккеистов, внесших когда-то свой вклад в победу в первом розыгрыше этого приза.

Играли 14 новых хоккеистов.

Играла новая, в сущности, команда.

Когда простились с командой многократные чемпионы мира, многим показалось, что без таких выдающихся хоккеистов, как Владимир Петров или Александр Якушев, как Владимир Лутченко или Борис Михайлов, сборной придется отступить. Распространено было мнение, что команде потребуются годы для перестройки ее рядов, для формирования нового костяка коллектива.

Но выиграли. Выиграли с новой командой.

Четыре года готовились наши хоккеисты к XIV зимним Олимпийским играм. Сборной СССР предстояло вернуть долг миллионам советских поклонников хоккея, долг, который числился за хоккеистами с тех февральских дней 1980 года, когда в Лейк-Плэсиде наша команда неожиданно проиграла матч соперникам из США и заняла в олимпийском турнире второе место.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное