Хоккей с мечом

– Я тебя здесь сейчас прирежу, ты понял? – от ярости турка перекосило, он оттолкнул Лейлу, пытавшуюся обнять его, и пошел Джошу навстречу. – Я тебе вышибу мозги, придурок! Ты что с ней сделал?

– Что? – недоумевая, спросил Джош.

Промелькнула пара мыслей насчет Лейлы и Рича, или друзей Рича, или сотрудников Рича – но это был бред: Белее Белого никогда бы такого не допустил.

– А то, что она ничего не помнит! Она продала за деньги свою жизнь!

– Погоди, Мустафа, – Джош примирительно выставил руки перед собой. – Ей делали пробник – это маленький кусочек памяти, какое-то одно небольшое событие…

Лейла заревела в голос, снова безуспешно пытаясь приблизиться к Мустафе.

– Одно событие, мозговед хренов?! Да, одно – как мы чуть не свалились с Фишер-Билдинга. Хотели вылезти на крышу по лесам, а там оказались гнилые доски. Да, одно – как мы удирали от копов на мотоцикле Хосе, когда выехали сдуру в белый пригород. Как мы с ней первый раз поцеловались, урод! Тоже – одно событие! Я сначала не понимал, почему она так охотно улыбается и поддакивает, когда я вспоминал о чем-то таком. А потом въехал: она же ничего не помнит! Твои дружки зачистили ей мозги. Мы встречаемся три года, ты понял? А она забыла всё важное, что у нас было…

– Не всё-о-о-о! – заныла Лейла. – Я много чего помню. Просто на сюжетке ничего не получалось, а так хотелось делать ролики…

Понемногу Джош успокоил и ее, и Мустафу, тогда удалось добиться более связного рассказа.

Белее Белого снял пробник, не покидая Детройта, – вместо третьего ряда сидений в его «хантере» располагалась мини-студия.

– На что это похоже? – спросил Джош, до сих пор не видевший, как делается брейнинг.

– Что ты им отдала? – спросил Мустафа, стараясь, чтобы его голос не звучал угрожающе.

– Когда мне было шесть лет, – Лейла шмыгнула носом и поправила волосы, – мы с родителями попали под дождь, возвращаясь с бабушкиной фермы. Отец как раз утилизировал машину по «бензиновой поправке», и часть компенсации мы тратили на поездки к родственникам. Дождь застал нас в поле. Каждая капля была размером с вишню и теплая. Родители побежали к автобусной остановке, взяв меня за руки, – и я шагала как великан, а прямо перед нами, – она наискось махнула рукой, – встали две радуги.

– Почему же ты это помнишь? – с подозрением спросил Мустафа.

Она посмотрела вызывающе.

– Потому что когда-то писала сочинение «Лучшее лето в моей жизни». Перечитала. Только теперь одни слова и остались… И не заметила как. Шлемы – те же, что здесь, у тебя. Большая консоль, несколько экранов. Закрываешь глаза, ложишься. Он всё спрашивает: что помнишь, что еще в тот год было, и про бабушку, и про папу, и какая была машина… И, наверное, я заснула ненадолго. А потом – всё. Тридцатисекундный ролик.

Джошу стало не по себе. Вокруг них в мягком поролоне спали тысячи человеческих жизней – чутким сном, готовым войти в любого, кто заплатит несколько долларов.

Тестеры в Нью-Йорке и Вашингтоне все как один выставили пробному ролику максимум по всем параметрам. Четкость восприятия, детализация, временной и логический план, эмоциональная окраска, баланс чувств и ощущений.

Удивленный Рич не задумываясь предложил Лейле ужин с известным киноактером. Тот не решался или не хотел заняться брейнингом сам, но готов был «поучаствовать».

Поездка на Восток, шикарный отель, берег океана, вечернее платье и сам Как-его-там. Седые виски, лучезарные морщины, знаменитый чуть картавый говор и сногсшибательная хрипотца в голосе. Омары и устрицы, фуа-гра, «кир» из «Дом Периньона» и всякие прочие излишества. Репортер, изводящий гигабайты в ожидании выигрышного кадра для будущей рекламы. Сценарий – выигранная в лотерею встреча с любимым артистом.

И полный провал. Лейле-то казалось, что всё идет хорошо. Ей действительно понравился вечер, она по-честному радовалась жизни и, когда Рич сказал ей, что ролик запорот, просто отказывалась верить. Оказалось, что, даже разговаривая со звездой, она то и дело «соскальзывает»: отвлекается, начинает думать о доме, о школе, о том, что, вернувшись, расскажет подругам. И на брейн-карту эти обрывки мыслей легли на первый план, а великолепный ужин, ожидаемый тысячами поклонниц по всем штатам, записался лишь смутным малозначащим фоном.

С полным диском никому не нужных фотографий в виде утешительного приза Лейла вернулась домой. Надо отдать должное Ричу, он предпринял еще одну попытку – приблизительно с тем же результатом.

А Лейле хотелось сниматься. И полученный за пробник скромный гонорар только раззадоривал. Она нашла Рича и пересказала ему еще несколько историй из своей жизни. Тестеры готовы были оторвать материал с руками. И вот…

– Давайте, – не слишком уверенно предложил Джош, – я попрошу Рича привезти все снятые ролики. Ты же можешь посмотреть их обратно…

– Джош, – Мустафа дернул головой, словно получил пощечину, – ты хотя бы себе не ври, а? Даже если ролики лягут удачно, у нее в голове появится что-то про девушку Лейлу. Она никогда не почувствует, что это было с ней самой, правда?