Хоккейная сделка (ЛП)

— Я в порядке, правда, — она поднимает на меня влажные от слез глаза. — Как думаешь, что теперь будет?

— Не знаю, — шепчу я, чувствуя, как внутри разгорается тревога.

Несколько минут спустя две полицейские машины и скорая помощь подъезжают к заднему входу галереи, без мигалок и сирен. Александр, должно быть, попросил их не привлекать внимания, чтобы никто не заметил, что происходит внутри. Последнее, что нужно, это чтобы СМИ узнали о том, что сделал Александр с лицом Картера.

После того, как мы с Бриттани даем показания и показываем полицейским видео, что сделал Картер, его арестовывают. Вид, как его запихивают в заднюю часть полицейской машины, приносит лишь малую толику удовлетворения.

Парамедик осматривает мою шею, а затем мы втроем снова оказываемся во внедорожнике Александра.

Он не смотрит на меня всю дорогу, пока мы везем Бриттани к ее квартире, и по дороге обратно к его дому.

Я предпочту, чтобы он ругался, или называл меня глупой, или читал лекцию о безопасности. Все, что угодно, только не эта давящая тишина.

Я дожидаюсь, пока мы не въезжаем на подъездную дорожку и он не заглушает двигатель, прежде чем повернуться к нему.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь.

Он откидывается на сиденье и делает глубокий вздох, словно пытаясь выпустить из себя весь накопившийся гнев.

— Не имеет значения, что я скажу.

Мои губы дрожат.

— Это неправда.

— Разве? Я говорил, что хочу, чтобы ты уволилась с работы из-за твоего начальника. Говорил, что волнуюсь, когда ты одна с ним, или когда одна идешь домой, — Александр наконец-то поворачивается ко мне, и я замечаю, что его глаза наполнены слезами. — Я забочусь о тебе, Ария. О твоей безопасности. О благополучии. Ты важна для меня. И я знаю, что раньше у тебя никогда не было никого, кто заботился бы так, как я, поэтому понимаю неудержимую независимость. Но чего не понимаю, так это почему ты не ценишь свою жизнь так, как я.

Единственная слеза скатывается по его щеке.

— Ты знаешь, каково было войти в этот кабинет, не зная, что я там найду? Увидеть, как он душит тебя? И узнать, что ты сама себя поставила в эту ситуацию. Узнать, что взяла дело в свои руки, вместо того, чтобы прийти ко мне и поговорить, — он делает резкий вдох, словно борется, чтобы сохранить спокойствие. — Мы должны быть командой. Я думал, что мы вместе.

— Мы и есть команда, — начинаю я.

— Нет, — он качает головой, словно отгоняя наваждение. — Сегодня ты все мне доказала. Ты постоянно отталкиваешь меня, а я, черт возьми, не слушаю.

Слезы текут по моему лицу.

— Мы команда. Мне жаль, что я тебя напугала. Жаль, что подвергла себя опасности. Клянусь, я не ожидала, что все сложится так.

— Тебе жаль только потому, что тебя поймали. И что бы случилось, если бы я не успел? Если бы был в отъезде? Боже, он держал тебя за горло, Ария. Что, если бы Картер забрал тебя у меня? У Джулианы? — его громовой голос резонирует в замкнутом пространстве, словно грозная молния. — Как ты могла подумать, что это нормально?

— Прости, — из меня вырывается хриплый шепот, а плечи сотрясаются от рыданий. — Прости, Алекс.

Я перебираюсь через консоль, забираюсь к нему на колени, устраиваюсь между ним и рулем, пряча лицо в его шее.

Его руки обвивают меня, и я растворяюсь в безопасности объятий. Адреналин и страх отступают, уступая место горькой реальности. Я действовала за его спиной, сделала то, что, он бы не одобрил. Я позволила себе и Бриттани оказаться в опасной ситуации с Картером, и нам повезло, что все не закончилось хуже. Я даже подвергла опасности Александра, ведь его могли обвинить в нападении, и он мог лишиться дочери.

Я не помню, когда в последний раз так плакала. Не с тех пор, как была ребенком, ведь я рано поняла, что слезы ничего не решают. Но сейчас, в объятиях Александра, единственной настоящей, верной опоры в жизни, я даю волю чувствам, которые так долго сдерживала.

Его разочарование — худшее, что я когда-либо чувствовала.

Когда успокаиваюсь, Александр говорит:

— Мне нужно уложить Джулиану спать. Можешь пройти через гараж, чтобы она тебя не увидела. У меня нет сил отвечать на вопросы о следах на твоей шее.

Я откидываюсь назад и беру его правую руку в свою, осматривая опухшие суставы.

— У нее будут вопросы о том, что произошло.

— Скажу, что ушиб руку во время тренировки, — он тянется, словно хочет убрать прядь волос с моего лица, но останавливается и опускает руку обратно на колени.

Он не хочет меня трогать. Ему едва удается смотреть на меня, и это больно.

Я слезаю с его колен и возвращаюсь на пассажирское сиденье. Не говоря ни слова, Александр выходит из машины и направляется в дом.

Я принимаю долгий горячий душ, пока Александр укладывает Джулиану спать.

Я бы хотела увидеть ее, пожелать спокойной ночи. Мне сейчас очень нужны ее объятия.

Как бы она себя чувствовала, если бы со мной сегодня произошло что-нибудь хуже? Как бы это повлияло на Джулиану? Я не привыкла к тому, что кто-то скучает по мне, зависит от меня.

Как я могла быть такой безрассудной?

На тумбочке стоит чашка чая и две белые таблетки рядом.