Хоккейная сделка (ЛП)

Часть команды уезжает домой, а наш маленький круг остается ждать. Проходит еще тридцать минут, прежде чем медсестра выходит и сообщает, что я могу увидеть Александра.

Она кладет руку мне на спину, когда мы идем по длинному коридору.

— Не знаю, знакомы ли вы с комой, но исследования показали, что люди могут слышать своих близких. Так что не стесняйтесь разговаривать с мужем. Некоторые поют, некоторые читают.

Я киваю, но голос звучит хрипло и сдавленно.

— Ч..что он… как он выглядит?

— Он дышит самостоятельно, так что не подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Но у него есть зонд для кормления. Это может немного шокировать, — она останавливается у двери палаты номер 504. — Голова у него также перебинтована после операции.

— Спасибо.

Сердце колотится, словно безумный барабан, и я чувствую, как кровь бьет в уши.

Я открываю дверь и осторожно вхожу в слабо освещенную комнату, где меня встречает ритмичный писк аппаратов, прежде чем я замечаю Александра.

Я прикрываю рот рукой, когда взгляд падает на него, и меня пронзает острая, невыносимая боль.

Мой большой, прекрасный мужчина лежит неподвижно на кровати, словно статуя, высеченная из мрамора.

Я не узнаю его — бледного, лишенного страсти и жизни.

Темные глаза не встречаются с моими. Губы не изгибаются в усмешке. Руки не тянутся ко мне.

Вспоминая слова медсестры, я подхожу к стулу рядом с кроватью и опускаюсь в него.

Я сжимаю его руку.

— Привет, Алекс, — я кашляю, чтобы прочистить горло, и пытаюсь сделать голос спокойным, чтобы не испугать его еще больше. — Это я, Ария. Не знаю, слышишь ли ты меня, но медсестра сказала, что можешь. Это кажется глупым, говорить с тобой, когда ты явно без сознания, — я закатываю глаза, и одинокая слеза скатывается по щеке. — Но если есть шанс, что ты можешь услышать, мне, наверное, стоит попробовать.

Он не отвечает, потому что, конечно же, не может, но я смотрю на него, как будто Алекс чудесным образом откроет глаза и спросит, почему я плачу.

Он бы не хотел видеть меня плачущей.

— Ты обещал мне, — мой голос дрожит, и одна слеза превращается в две, потом в три, а после в бесконечный поток. — Сказал, что не будет никаких плохих сюрпризов.

Я кладу голову на его безжизненную руку на кровати и даю волю эмоциям.

Пожалуйста, вернись ко мне, Алекс.

Глава 34

Ария

В тот день я просидела в больнице до тех пор, пока Джулиана не вышла из школы. Энни забрала ее, и мы встретились дома, чтобы вместе рассказать об отце. Он все еще не очнулся, и мы не хотели больше лгать о том, где он. Но сидя в автомобиле и глядя на дом, я не могу выйти из машины.

Большую часть ночи я провела, выискивая в «Гугл», что нужно говорить детям в подобных ситуациях, пытаясь понять, что скажу Джулиане. В мамских блогах пишут, что лучше всего говорить правду, простыми словами. Нужно не проявлять собственных эмоций, чтобы не передать их ребенку.

Эдди бросает на меня взгляд через зеркало заднего вида.

— Все в порядке, Миссис Крум?

— Она будет убита горем, — медленно произношу я. — У нее возникнет так много вопросов, а у меня нет ответов.

Он вздыхает.

— Возможно, дело не в том, чтобы найти ответы. Возможно, ей нужно, чтобы вы просто были рядом.

— Спасибо, Эдди.

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, пытаясь найти в глубинах своего существа толику смелости, о которой даже не подозревала.

Затем выхожу из машины и направляюсь к дому.

— Ария! — Джулиана бежит ко мне, прежде чем я успеваю снять куртку, и прыгает в объятия. — Ты вернулась раньше. Как дела в галерее?

Я выдавливаю из себя улыбку.

— Все хорошо. Я вернулась раньше, потому что хотела тебя увидеть.

— Правда?

— Да.

Элли толкает меня носом, и я наклоняюсь и глажу ее по голове. Она долго обнюхивает меня, несомненно, пытаясь уловить запах больницы.

— Послушай, детка, Энни и мне нужно поговорить с тобой о кое-чем.

— О чем-то важном?

Я киваю.

— Пойдем присядем на диван.

Я опускаю ее на пол, и она убегает в гостиную и ждет меня с Энни. Я вешаю пальто и снимаю туфли, выжидая немного, чтобы еще немного оттянуть неизбежное.

Джулиана садится между мной и Энни на диван, ее большие глаза бегают от одной к другой.

Я прочищаю горло и сжимаю руки.

— Вчера вечером твой папа получил травму на хоккейном матче. Он… упал на лед и ударился головой.

— Но у него же был надет шлем, верно?

— Да, был, но он слетел, — кислота подступает к моему горлу, и я пытаюсь ее проглотить. — Его отвезли в больницу, чтобы помочь, и он сейчас там.

— Мы можем навестить его?

Я смотрю на Энни, прежде чем снова перевести взгляд на Джулиану.

— Можем. Но тебе нужно кое-что знать. Твой папа… — я замолкаю и снова прочищаю горло. — Он спит. И врачи не знают, когда он проснется.

— Он очень устал? — спрашивает она.

Слезы обжигают глаза.

— Да, он отдыхает, потому что мозгу нужно зажить, — Энни берет ее маленькую руку в свою. — У него большая болячка на голове.

Джулиана смотрит на нас большими круглыми глазами, как будто обдумывает все это.

— Нам нужно принести бинты с Эльзой в больницу. Он всегда накладывает их, когда у меня болячка.