Хоккенхаймская ведьма

– Ну, а за нашего писаря, за Вольфганга Веберкляйна попросите? Родители его так убиваются, так убиваются. Нижайше просят о снисхождении. Он хороший молодой человек, неопытен ещё.

– Хорошо, о нём поговорю, – согласился кавалер, – сколько дадут родители, чтобы ему не было позора?

– Они люди не богатые…

– Сколько?

– Десять талеров, монетой земли Ребенрее.

– Не сильно они за сына волнуются. – Кривился Волков.

– Они люди не богатые. – Молитвенно сложил руки бургомистр. – Очень надеются на доброту вашу.

– Хорошо, за него я поговорю, – согласился кавалер, тем более что к мальчишке он злости не испытывал. – А за остальных двух женщин не просить?

– Пусть Бог им судьёй будет, – отвечал бургомистр, – и всё-таки, может, походатайствуете насчёт Магды…

– К святым отцам, – перебил его кавалер. – Кстати, бургомистр, вы бы эшафот перед ратушей поставили бы. И палачу деньги вперёд выдайте.

– Да как же так, – искренне удивился бургомистр, – неужто всё на казну города ляжет.

– Именно, комиссия только расследование ведёт, правду ищет, и суд вершит – приговор выносит. А экзекуция то дело власти мирской. Ваше дело.

– Экзекуция? – Переспросил бургомистр.

– Исполнение.

– За счёт казны?

– Эшафот и палач за ваш счёт. И не забудьте помост с лавками, для святых отцов, чтобы следить за делом могли. И не делайте грустного лица, мы не сами сюда приехали, это ваши жёны нас сюда пригласили.

Бургомистр и сам начинал ненавидеть баб и их проклятый навет. Он кивал понимающе, а сам подсчитывал расходы городской казны.

Кавалер настраивался на сложный разговор со святыми отцами по поводу писаря Вольфганга Веберкляйна, но разговор вышел на диво лёгкий и быстрый.

– Это тот писарь, что донос писал? – Спросил отец Иоганн.

– Да, и семья просит от казни его освободить, – пояснял кавалер.

– За десять монет?

– Да.

– Так мало они дают за язык сына.

– Бургомистр сказал, что семья не богата.

– Не богата? Ну, что ж, берите, что есть, – сказал отец Николас, – нам алчность не к лицу. Ещё штраф ему выпишем десять монет, и будет хорошо.

– Да, да, – кивал отец Иоганн, – будет хорошо. Будет достойно. А только за писаря деньги предлагали?

– Нет, ещё за зачинщицу, – отвечал кавалер, – за Магду Липке, но я отверг. Подлая баба, не раскаялась.

– Ну, что ж, – сказал отец Иоганн, может даже и чуть разочарованный. – Пусть так. А за остальных жён давали?

– Нет, бургомистр сказал, что Бог им судья.

– Ну, что ж, ну, что ж, – отец Иоганн внимательно смотрел на Волкова, и тихо произносил, – сын мой, утаить серебро от Святого Трибунала, есть грех корысти. Не утаил ли ты себе мзду?

– Отец мой, – Волков не отводил глаз и говорил так же тихо, – даже думать о том, что я утаю мзду, для меня оскорбление.

– Да благословен будь, – отец Николас осенил кавалера крестом.

Но Волков не считал, что разговор окончен:

– Святые отцы.

– Да сын мой.

– Куда пойдёт серебро, что мы возьмём тут? Затраты у меня велики, добрым людям платить нечем, как время платить придёт.

– Да знаем мы, знаем, – успокаивал отец Иоганн, – всё серебро, что тут возьмём, пусть людям твоим идёт.

– Не волнуйся, рыцарь, в другом городе найдём ведьм, все затраты покроются. – Говорил отец Николас.

– Не было такого, чтобы сатана Святой Трибунал без серебра оставил, – добавил отец Николас.

И оба отца засмеялись, а Волков приободрился, видя, что не волнуются монахи.

Отец Иона бледен был, хворь не отпускала его, поэтому вставал с лавки он тяжело, и говорил не громко. И чтобы было тихо, чтобы слышали его люди, что битком набились в зал, кавалеру пришлось предпринимать усилия, и кое-кого взашей гнать на улицу.

Провинившиеся сидели на лавке, вокруг них солдаты, и монахи сидели, остальные все стояли. Слушали внимательно. А отец Иона говорил:

– Господом, и Святой Церковью, право данное мне судить пусть оспорит кто. Есть такие?

Никто не оспорил. Брат Иона обвёл всех взглядом и продолжал:

– Нет никого? Писарь, пиши, оспаривающих нет. Я, брат ордена Святых вод Ёрдана, ауксиларий славного города Ланна и приор монастыря Святых вод Ёрдана, прелат-комиссар Святого Трибунала Инквизиции брат Иона. И архипресвитер кафедрального собора славного города Ланна и члена комиссии Святого Трибунала Инквизиции, отец Николас. И брат ордена Святых вод Ёрдана, каноник, член комиссии Святого Трибунала Инквизиции, отец Иоганн, взялись вести расследование по делу о навете, и пришли к такому решению: Магда Липке, жена головы гильдии кузнецов города Алька, и Петра Раубе – жена столяра, и Марта Кросбахер, и писарь городского магистрата Вольфганг Веберкляйн, решив сотворить зло, удумали навет, и клеветали против вдовы Гертруды Вайс, что держит сыроварню здесь же в городе Альк.