Холера

Ей не нравился этот дом, она задыхалась в его удушливой и сухой утробе, а пропитавший все чертоги кислый землистый дух вызывал тошноту. Однако она, пожалуй, задержится в нем на некоторое время, чтобы внимательно исследовать содержимое его шкафов и сундуков. Едва ли стоит рассчитывать на груду золота, но если удастся найти пару талеров старой чеканки, они не станут тяжелой ношей для ее совести.

Эй, в конце концов это не она пыталась трахнуть несчастное, попавшее в зависимость от ее воли, существо!..

Она стала украдкой разглядывать интерьер, чтоб после не терять на поиски драгоценного времени. Это не принесло ей особенного удовольствия. Пусть дом был обставлен куда богаче, чем многие клоповники, публичные дома и притоны, в которых ей доводилось бывать, его обстановка казалась ей какой-то тягостной, давящей.

Мебель встречалась в большом количестве, преимущественно старая, но расположена она была как-то чудно и неудобно. Все эти задвинутые в угол столы, повернутые под неестественным углом шкафы, торчащие посреди комнат серванты и продавленные кушетки выглядели так, будто ими никогда не пользовались, лишь оставили тут на хранение до поры до времени.

Были и другие детали, прежде казавшиеся несущественными, которые Холера теперь отчего-то начала замечать, будто Марбас, повинуясь какому-то порыву, наградил ее зоркостью демона.

Шахматный стол. Замершие на нем в сложных порядках вычурные костяные фигуры свидетельствовали о том, что беззвучное сражение двух армий не было завершено, возможно, какие-то обстоятельства помешали хозяину закончить партию. Быть может, даже ее лихорадочный стук в дверь. Вот только… Холера ничего не смыслила в шахматных правилах и презирала все игры сложнее чем кости, но в Малом Замке ей иногда приходилось наблюдать со стороны за сражениями Гарроты и Саркомы. И пусть эти сражения чаще заканчивались выдранными волосами и грязными проклятьями, она запомнила привычные комбинации фигур на игровом столе. И готова была поклясться, что костяные воины на доске хозяина дома расставлены беспорядочно и бессмысленно, в такой позиции, в которой никак не могли бы очутиться в разгар сражения.

Среди развешанных по стенам эстампов и полотен встречались вполне милые на ее взгляд, но они столь вопиющим образом не гармонировали друг с другом, что это было очевидно даже на ее вкус. Никто не станет вешать прелестный масляный пейзаж разлива Рейна весной по соседству с жутковатыми гравюрами Дюрера, на которых четыре всадника Апокалипсиса свежуют и насилуют своих жертв, даже существо, обладающее художественным вкусом Гаргульи.

Книги. Книг было множество, не меньше десятка. Некоторые лежали на видных местах, заботливо заложенные шелковыми закладками, другие были открыты и обретались на самом видном месте, будто хозяин лишь минутой раньше отложил их. Но… Холера повела носом, точно крыса, учуявшая душок яда в сладком запахе сырной корки. Как и картины, эти книги настолько не соответствовали друг другу, что это невольно бросалось в глаза. Сборники дешевых гравюр, живописующих приключения вымышленного мессира Фледермауса, проклятого Сатаной рыцаря с обличьем летучей мыши, способные удовлетворить разве что вкус двенадцатилетнего мальчишки, легко соседствовали с собраниями любовных сонетов полувековой давности, а труды по аломантии[30] с поваренными книгами. Невозможно было вообразить, что их читает один человек, пусть и выживший окончательно из ума.

Свечи и масляные лампы встречались во множестве, но расположены отчего-то были в тех местах, где их свет почти ничего не освещал, только мешал сориентироваться. Что ж, хотя бы эта странность сыграла ей на руку. Улучив удобный момент, Холера украдкой стащила с одной из полок увесистый медный канделябр с острыми гранями, своей формой напоминающий миниатюрный шестопер.

Превосходно. Она взвесила импровизированное оружие в руке, ощутив немалое удовлетворение. Пусть он мало походил на те короткие дубинки, которыми сподручно орудовать в уличной драке, но, без сомнения, кое на что годился. И вес почти идеальный, прямо под ее руку. Будь у нее такая штука там, на улице, она бы, пожалуй, влегкую размозжила голову сучке Ланцетте…

Убедившись, что хозяин ничего не заметил, Холера ловко спрятала канделябр за спину. Она знала, что в случае необходимости даже ее небольшой силы хватит, чтоб проломить череп под тонкой пергаментной кожей, хрупкий, как иссохшая шкатулка для драгоценностей ее прабабки.

Однако вес новообретенного оружия не мог унять то колючее ощущение беспокойства, что поселилось где-то внутри ее печенки с той самой минуты, когда она переступила порог странного дома и медленно точило ее изнутри.