Холера. Дилогия (СИ)

  - Это что, долблёнка? - Саблин поразился нелепому виду, висевшей над старым кострищем лодки.

  - Да. Это Вам не оморочка. Так здешние староверы делают. Вот и я решил себя испытать. Выпросил на попробовать негодную заготовку. Никто из местных не верил, что у меня из нее что-то дельное выйдет - Чтобы унять волнение, Иван принялся рассказывать, одновременно помогая спускать лодку на воду. - Выбирают высокую толстую да гладкую осину со здоровой древесиной, заостряют с обоих концов, делают сторожки - это такие одинаковые по длине и толщине колышки, которые забивают в ствол, чтобы не протесать до дыр. - Ванька рассказывал взахлеб. Было видно, что ему интересно работать с деревом.

  - Ты давай, повествуй. - Саблин с помощью импровизированного рычага сдвигал лодку в сторону реки. - Нечего настороженно по сторонам озираться. Нервирует.

  - Ну, как заготовка высохнет и вылежится, так на бережке устраивают ее на козлах. Под ней разводят небольшой костерок, в лодку наливают воды, да подкладывают туда горячие камни... Паренек напряженно вгляделся в кусты, а затем облегченно вздохнув продолжил. - Греют значится. - Не переставая говорить Ванька вновь зорко всматривался в прибрежные заросли выискивая непрошенных свидетелей несанкционированного отплытия. - А осина, представь себе, словно сама борта раздвигает. Ей только чуть распорками помочь надо. В "ентом" деле главное не торопиться. - Иван изменившимся и уже повеселевшим, без дрожи голосом повторил явно чужие слова.

  Отчалить от берега получилось только через полчаса. Саблин перенес в лодку рюкзак и гидраху, куда от греха положил всю электронику. Разместил это добро под банкой на корме. Ружье, по совету Ваньки привязал к центральной банке. Стрелять не мешает, а в случае чего не утонет.

  Скинул куртку, устроив из нее импровизированную подушку, и накинул подаренный армяк. Медвежью шапку для форса и под смех Ваньки привязал к носу.

  - Кажись все. Давай отталкивай судно от берега, флибустьер. Не поминай лихом. Где тебе весточку оставить? Не век же тебе здесь куковать с твоими то талантами.

  - В школе оставьте, откуда меня поперли. У Степана. Он в мастерской музыкальный инструмент обихаживает. Его там всякий знает.

  - Хорошо. Кому еще если бог даст кланяться? - Спросил Саблин, уже отплыв несколько метров.

   - Ванька сделал несколько шагов вслед за своим детищем. - Если увидите ... Каховской скажите, что Ванька-Кузнечик, желает ей счастья. - Голос Ивана при произнесении последней фразы чуть дрогнул.

  - И тебе удачи. Набирайся сил. Бог даст свидимся. Тебя у Степана будет ждать весточка. - Женька потихоньку отдалялся от своего помощника.

  Ванька меж тем следил за удаляющейся лодкой и вдруг сам не понимая, почему, словно впервые увидел реку, на которую сотни раз до этого смотрел. Перекатывая свои таинственные волны через многочисленные препятствия, водный поток играл тысячами разноцветных струй. Густое солнце щедрой гроздью рассыпало свое отражение в ряби воды. Вся это сочная, запоминающаяся картина наполнила радостью его поэтическую душу и неизвестно отчего, он определенно знал, что встреча с Евгением была не последней. Так ли это или его предчувствие - самообман. Бог весть. Только Ване самому хотелось верить в это нежданное предсказание, которое он сам себе сделал. Так бывает, что человек выберет себе цель и следует за ней всю жизнь, да так и не достигнет.

  Глава 3

  Долбленка удалилась от берега и вышла на середину реки. Прошел почти час, прежде чем Женька приноровился к неуклюжей посудине. С байдаркой не было никакого сравнения, принцип был один, но лопата на весле только одна. Ох, будь у Женьки время, он бы научил местную публику эскимосскому перевороту. Зато теперь у него было хоть какое-то судно и можно лишь изредка шевелить веслом, подправляя ход валкого корыта. Управлять им оказалось значительно легче, чем совсем уж неповоротливым плотиком и можно было попутно внимательно осматривать окрестности. Опять потянулись томительные часы. Саблин старался править веслом, держась стремнины. Получалось пока не так чтобы профессионально, но он уже приноровился.

   Оба берега были пустынны и не обжиты. По правому тянулись однообразные холмистые возвышенности с плоскими вершинами и ровными склонами, покрытыми дремучей вековой тайгой. Левый берег был каменист и горист. Он сплошь порос молодым кудрявым лесом, выросшим на месте огромной гари.

   Река меж тем еще чуть набухла, приняв в себя струи нескольких бойких ручейков. Вода в местах слияния волновалась и даже шла легкими водоворотами. Берега едва заметно раздвинулись, а водная лента стала изгибаться, видимо, уходя на восток... На третий день ветерок принялся набирать силу, окреп. Видать ему надоело бездельничать, он осмелел и даже пытался рябить водную гладь. Только это были еще совсем игрушки, и шевеление воздуха не мешало путешествию.