Холера. Дилогия (СИ)

  - Да я и сам не знаю. Думаю, уехать. Надо получить дозволение медициной заниматься. - С самого первого мгновения, Саблин осознал, что ему здесь не рады.

  - Вот как. Хотей говорил, что ты в этом деле понимаешь не хуже армейских докторишек. - Купец словно думал вслух. - Одежда на тебе вроде наша, а манеры - нет. Да и на служивых не походишь. Видать верно, Хотей углядел, что из немцев. В нашей державе на все дозволение выправить требуется. Деньги - то у тебя имеются? - Хозяин резко сменил тему.

  - Саблин настороженно посмотрел на Прокопа. - Есть кое-что на продажу. - К именно такому развитию событий Женька и готовился. Разговор переходил в конструктивное русло. Сразу продавать механические часы не хотелось - это была самая дорогая вещь, с которой мог расстаться Женька, а вот отдать вычурный кинжал, доставшийся от разбойника Демида, было не жалко. Вещь это была не функциональная, а скорее статусная.

   - Интересно. - Купец с видом знатока осмотрел прямой обоюдоострый клинок, сужающийся к острию, костяную рукоятку с серебряными накладками и деревянные ножны покрытые тонким металлическим листом с чеканным орнаментом. - Такой кинжал и подарить и на стену повесить не зазорно. Сколько хочешь за него?

  - Треть от продажной цены. - Саблин абсолютно не ориентировался в ценах и пускаться в торг со знатоком не имело смысла. Сколько даст - столько и ладно. Изображать знатока холодного оружия, совсем не понимая в предмете тоже смысла нет, а деньги нужны. Пока очевидно, что его присутствие вызывает неудовольствие, а покупка скорее походит на взятку. Мол, вот тебе деньги и скатертью дорожка.

  - Ну уж нет. - Прокоп отрицательно мотнул головой. - Дам настоящую цену, будто для себя покупаю, но у меня будет условие. Завтра тебе надо будет самому себе жилье найти. Денег у тебя станет более чем достаточно. - Ты пойми, мил человек, я торгую, только пока мне разрешают. Ежели что, то прихлопнут как муху. Там, где политика взятками не отделаешься, здесь другой коленкор. Я тебя до завтра оставлю, а то скоро стемнеет. Только ты уж с орлами моими не разговаривай. Молчи. Видом ты на приказчика походишь, вот и ладно. Посидишь до завтра затворником?

  - Спасибо. - Женька никак не ожидал такого поворота событий. По правде сказать, он уж вознамерился уходить. - Вроде паспорт у меня.

  - Это верно. Только уж больно видно, что ты какой-то чужой. Это если мельком взглянуть, то незаметно, а как начнешь приглядываться да прислушиваться. У нас много всякого народа. Каждой твари по паре. Только ты - особенный. А у нас всех непонятных в полицию волокут или донос пишут. Не терпит наша душа непорядка. С чужаками дел иметь непозволительно. Да и паспорт - это ведь бумажка. Будь он у тебя трижды настоящий. Ты уж меня извини. Обжиться тебе надо. Время тебе надо. Людей послушаешь, к говору приноровишься. Одежду ловчее носить примешься. Двигаться медленнее. Ну вот куда, скажи, торопиться?

  - Ладно. Осмотрюсь. По городу мне ведь ходить можно? - Саблин уставился в лицо хозяина.

  - Прокоп в этот момент словно что-то обдумывал. - Знаешь, что. Поступай, как Елена Агаповна посоветовала. Надо тебе к Агапу наведаться. Человек он разносторонний. Дом его новый просторен и чист. Часть мансардных комнат сдаются только на лето. Пытались пару лет сдавать и на зиму, да полиция запретила. Холодно больно. Мрут жильцы.

   Верховодит там молодая дама. Она не щепетильная. Все на слепоту и глухоту со смехом жалуется. Лишь бы денежки были. Сама тебя в полиции на учет поставит и доносов писать не будет. Проверено. Здесь недалеко. А дальше как знаешь. В гости - всегда, пожалуйста. Буду рад видеть. Можно выпить и поговорить. Так-то я человек интересующийся. Могу и от дел ради интересного разговора оторваться. - Прокоп встал и направился к двери. - Вот еще. Дочку Агапа Никитича ты вылечил, может, и на сына посмотришь? Чем черт ни шутит. Я читал, во Франции с таким недугом справляются.

  Стоило Женьке остаться одному, как на него навалилась сонливость и он, наплевав на манеры, завалился на диван.

  Глава.

  Разные в городах есть районы. Некоторые вызывают омерзение, как неопрятный грязнуля, есть бедные, но чистые, есть недавно застроенные и еще не носящие никакого отпечатка, есть старые с прилипшим как банный лист мнением о них. В каждом городке встречаются рыночные площади с прилегающими улочками, где теснятся торговые ряды и лавки. Область, где предпочитает селиться чистая публика, как правило, располагается на возвышенности, оставляя кварталам победнее - низины. Короче говоря, когда вы говорите, где живете, то о вас тут же складывается мнение, созвучное представлению о месте вашего обитания. Такие выводы люди делают чаще неосознанно, в силу некого стереотипа переносить на единичное то, что свойственно множеству. Так предлагая Женьке поселиться в одном из центральных кварталов города, Прокоп непроизвольно проделал обратную процедуру, предложив Саблину поселиться на весьма приличной улице.