Холера. Дилогия (СИ)

Лекарство действительно подействовало очень быстро. Ощущение, что горло превратилось в стиральную доску и распухло, на глазах исчезало. Расплывчатые контуры окружающих предметов обрели четкость.

Стоило Женьке закончить неотложные дела, вытереть руки и вернуться, как он увидел, что их пациентка уже сидит на своей лежанке, поджав ноги и нахохлившись, будто диковинная лесная птица.

— Как самочувствие? — Саблин старался внимательно рассмотреть лицо сидящей и найти высыпания?

— Барышня совсем не удивилась этому взгляду, и истолковала его абсолютно верно. Подобный интерес ей уже был знаком. — Нет у меня язв и коросты. Зараза меня не взяла. Просто простыла я сильно. — Больная хрипела и с трудом шевелила сухими губами. — Трудно говорить. Горло дерет и жар.

Не дослушав, Надя пошла было в сени, где она разглядела жбан, затем вернулась и взглядом попросила разрешения налить в чашку воду, плескавшуюся на дне берестяного туеска.

Разыскав глазами табурет, Женька уселся рядом с кроватью и, дождавшись пока укутанная в платки девушка взглянет на него, спросил: «Есть кто еще в деревне?» Женька к этому времени попытался освежить в памяти, какие лекарства у него имеются, а потом бросил в чашку с теплой водой сразу зашипевшее средство.

— Нет. Ушли все в лесные убежища. Сюда может изредка наведываются. Посмотрят издалека, да уходят.

— А Вы, почему остались? — Саблин махнул Наде головой, чтобы та оставила его наедине с больной и шла к плите, чтобы приготовить сладкий чай из неприкосновенных запасов на малом огне, а потом растопила плиту. — Вы рассказывайте, не стесняйтесь, обещаю, что все, что здесь прозвучит, останется между нами.

— Ох, непросто все. — Ленке хотелось выговориться. — Идти некуда. Дороги не знаю. Знакомцев у меня здесь нет. Одна осталась. Меня отец, как услышал, что оспа в губернии так с «любимым», — губы девушки скривились, — зятьком в таежную деревню определил. Отсидеться, переждать. Мы ведь с муженьком совсем недавно обвенчались. В сельской церквушке. — По лицу говорившей скользнула неприятная ухмылка. — Из экономии, стало быть. — Воспоминание о свадьбе до сих пор жгло душу пациентки обидой.

Да, встряхнула она головой. Как слухи об эпидемии пошли, так меня батюшка к новой родне отправил. Езжай, говорит с мужем. Он у нас хоть человек молодой, зато благомыслящий и непьющий… Покажет себя в медовый месяц. Заодно переседите беду, да возвратитесь. Вон мед отправил. — Девушка кивнула на внушительный бочонок.

Лена не слыла красавицей. Да и что такое женская красота? Тонкая материя. Каждый век меняет ее эталоны. То, что признавалось красивым в веке девятнадцатом, могло считаться уродством в пятнадцатом. И все же неизменно было в женском теле нечто такое, что не могло оставить мужчину равнодушным. Да и какого мужчину? Они ведь разные. Кому-то нравится осиная талия, а другому пышные формы. Только век от века именно внешний вид девушки играет главную роль в ее притягательности, а все остальное только следует за этим.

Так вот. Лена была чересчур высокой. За глаза ее называли каланчой. Да и как иначе называть девицу ростом более ста семидесяти сантиметров с прямыми длинными ногами. Вместо пухленького мягкого животика, бог наделил ее узкой талией и плоским как доска прессом. Не дала ей судьба и пышной груди, ограничившись небольшими упругими пирамидками, которые целиком могли спрятаться в мужской ладони.

Хорошо хоть лицо на длинной почти лебединой шее ее было достаточно милым. На нем выразительные глаза соседствовали с чувственными губами и аккуратным прямым носом. Невинный взгляд, подаренный ей природой, скрывал всю хитрость и коварство, прятавшееся в ее светлой головке.

Так вот если рассуждать здраво, то надобно сказать, что внешностью своею Лена вряд ли могла бы пленить пылкого молодого купчишку, желавшего полнотелой пышной невесты. Стройная и высокая, будто одинокая березка, девушка ничуть не походила на толстощеких упитанных пампушек, что так милы сердцу купчины.

Такие как Лена еще могли бы понравиться столичным франтикам, умилявшимся классическими греческими формами, да где их взять? Не вились женихи вокруг крыльца отцовского дома в поисках благосклонности молодой купеческой дочери. Тем более, что завидного приданого за девицей не обещалось.