ХОЛМ ДЕМОНОВ Часть первая Невеста для вурдалака

— Какая ж она сударыня? — удивилась Надя. — Это ведь форменная Баба Яга!

— Ну, не знаю, — ответил глава приказа, — может быть, теперь ее кличка Баба Яга, а по нашему ведомству она числится как вдова боярина Ягорова. Они с подругами бесчинства учиняли, подбивали народ на бунт против царя-батюшки... В тот раз она избежала острога благодаря высокому заступничеству, но уж теперь — шалишь! — Повернувшись к дверям, он крикнул: — Эй, молодцы!

В гостиную вошли двое стрельцов, один из которых предусмотрительно держал в руках кандалы. Несмотря на отчаянное сопротивление ведьмы Ягоровой, она была благополучно закована в железо и уведена.

— Погодите, чего-то я хотел сказать, да из-за этой проклятой бабы все из головы вылетело, — поскреб в затылке Пал Палыч. — Ну ладно, потом вспомню. Счастливо оставаться. — И с этими словами он покинул гостиную, оставив гостей в порванных одеждах посреди дикого разгрома.

— Эх, хорошо поразмялись, — расправил плечи майор, — а теперь можно и продолжить наши, хм, интеллектуальные занятия. — С этими словами он пощупал здоровенную шишку, вскочившую у него в самой середине лба, и приложил к ней медный подсвечник.

— Ну ладно, продолжим. — Василий поправил расхристанный кафтан, извлек из-под стола тетрадку, изрядно помятую в ходе схватки, и возобновил чтение:

— "Надо бы наконец-то определиться в моих отношениях с Т. — люблю ли я ее по-настоящему? Точно знаю одно — когда я начал за нею ухаживать, моей целью было получить доступ к ее высокопоставленному родителю. Конечно, не для личной выгоды, как про меня судачат недоброжелатели, а чтобы иметь возможность делать то, что я делаю. Но она-то полюбила меня по-настоящему! За что? Не знаю. Но с удивлением понимаю, что мое чувство к ней с каждым днем становится все глубже и сильнее. И это уже вне зависимости от того, кто ее батюшка и каковы мои с ним отношения. Может быть, я ее и полюбил за ту искренность и безоглядность, с которой она полюбила меня?". — Дубов отложил тетрадку. — А дальше идет запись по-немецки.

— Разрешите мне. — Надя взяла тетрадку и стала переводить: — "Сегодня хоронят князя Владимира. Это был мой самый верный друг и сторонник преобразований, а ему приходилось изображать моего злейшего врага и таким образом служить нашему делу".

— Значит, все-таки Васятка был прав, — заметил Дубов. — Ах, извините, Наденька. Продолжайте, пожалуйста.

— "Бояре кричат, что это я заманил князя Владимира к себе под крыльцо и там убил. Знали бы они, что я лишился самого близкого друга и соратника! Он столько сделал для нашего общего дела, а я даже не могу отдать ему последний долг — из соображений конспирации. Если бы герр Дубов успел до отъезда найти истинных убийц Владимира! А с отъездом откладывать нельзя, иначе будет поздно. Конечно, я понимаю, что поступаю со своими гостями, мягко говоря, нечестно, но что мне остается делать? Если бы Дубов прибыл сюда один, то я мог бы с ним как-то столковаться. Но вместе с ним еще три человека, в том числе фройляйн Чаликова, профессиональная журналистка, и если я их выпущу, то раньше или позже тайна станет всем известна, и через Горохово городище начнут ходить все, кому не лень. И сюда мощным потоком хлынет современная цивилизация. Казалось бы, я должен этому радоваться, но опасность очень уж велика, даже более того — под угрозой окажется само существование этого параллельного мира. У меня есть все основания считать, что здесь куда скорее примут отнюдь не "Мадонну" Рафаэля, не музыку Моцарта и не учение Льва Толстого, а алкоголь, наркотики и новейшие достижения военной индустрии. Чингисхан, вооруженный копьями и стрелами — тоже ничего хорошего, но Чингисхан с "Катюшами", истребителями и ядерной бомбой — это уже угроза всему человечеству. К тому же аппетиты князя Григория могут и не ограничиться Кислоярским царством..." Ну вот, на этом рукопись обрывается, — закрыла тетрадку Надя.

— Ну, что скажете, господа? — Василий обвел взглядом всех присутствующих.

— По-моему, его заметки не лишены здравого смысла, — задумчиво промолвила баронесса.

— А я все равно считаю, что это низость, — заявил майор. — Какими бы высокими идеями он не руководствовался.

— Темный колдун Чумичка оказался куда порядочнее и гуманнее этого "благодетеля и просветителя", — заметила Чаликова.

— И потом, насколько господин Рыжий честен даже перед самим собой? — задалась вопросом госпожа Хелена. — Мне кажется, его дневник не лишен некоторого фразерства...

— Прохиндей — он и есть прохиндей! — рубанул Селезень. — Будь он хоть самый распросвещенный.

— Постойте! — вдруг вскрикнула Надя. — Это писал... это писал человек из нашего времени!

— Ну разумеется, — чуть заметно улыбнулся Василий. — Я об этом догадывался уже давно, а дневник лишь рассеял последние сомнения.

— Может быть, дорогой Василий Николаич, вы еще и назовете его подлинное имя? — не без некоторой доли ехидства спросила баронесса.

— Охотно назову, — совершенно серьезно ответил Дубов. — Но будет лучше, дорогая баронесса, если его имя произнесете вы сами.

— Каким это образом? — изумилась баронесса.