Холм обреченных

Так вот, то был самый обычный день. За окном вечерело, а в моей комнате уже порядком сгустилась темень. Я сидела на диване, махнув рукой и на уроки, и на тренировку, и даже на Интернет. Невеселые мысли одолевали меня, и с ними нужно было разобраться. Я держала на ладони овальную пластину из темного металла, бессмысленно вглядываясь в затертые и уже почти неразличимые от давности черточки.

Вот уже чуть больше года, с того самого зловещего ноября, я носила эту штуку на шее, рядом с крестиком. Сторожевой знак; единственный подарок от Вилора, самого дорогого для меня человека [1] . Ах, да знаю, знаю, что он не человек, а вампир, но для меня это уже ничего не меняет. То была случайная, но такая счастливая встреча в трагический период, едва не закончившийся для меня смертью. Эх, где ты теперь, Вилор! Мы были знакомы всего-то несколько дней, опасных, недобрых дней, которые для меня и остальных закончились благополучно, а вот для него… Нет, он не умер, но был затянут дьявольской силой в зловещий нижний мир, о котором рассказывают лишь невнятные древние легенды. И я просто не знаю, что мне делать и как ему помочь. Хотя и продолжаю надеяться непонятно на что.

Так вот, тогда, перед лицом смертельной опасности, Вилор сумел позаботиться обо мне – подарив этот странный медальон. Сторожевой знак, изготовленный в незапамятные времена шаманом забытого племени, – с тех пор, как я его надела, он предупреждает меня об опасностях. Причем весьма чувствительно. В случае появления какой-то нечисти он нагревается, порой обжигая. Или, наоборот, превращается в ледышку.

Несколько раз эти предупреждения спасали мне жизнь. Но далеко не сразу я осознала, что это еще не все его свойства. «Надев сторожевой знак, ты уже не можешь оставаться прежней, счастливой в своем неведении школьницей, – так сказал тогда Вилор. – Тебе придется узнать мир с иной его стороны».

И действительно, пришлось. Благодаря знаку я научилась распознавать нечисть, как бы хорошо она ни маскировалась, и эти открытия до сих пор не перестают удивлять – сколько же ее на свете! Кроме того, за этот год у меня сильно обострилась интуиция, и я иной раз предчувствую, когда следует ждать неприятностей. Но если вы думаете, что это хорошо, то заблуждаетесь! Знаете, каково это – жить в ожидании чего-то плохого, но далеко не всегда иметь возможность это плохое предотвратить! Впрочем, когда оно случается, даже легче становится, потому что, как говорит мудрая поговорка, «ожидание смерти хуже самой смерти». Хотя бывало такое, что я чуяла беду, грозящую моим знакомым, и успевала предупредить их.

А в тот день ощущение предстоящей беды просто зашкаливало. Оно появилось у меня едва ли не за месяц до того, с каждым днем все росло, росло, и я вконец издергалась, не находя себе места. Но самое ужасное – я и представить не могла, что же такое может случиться, даже приблизительно. Со мной? Друзьями? Родственниками? Понять было невозможно.

А сейчас я странным образом чувствовала, как она – моя предстоящая беда – медленно бредет по улице, переходит дорогу, шатается на нетвердых ногах и хватается за стены, но движется – целеустремленно и неотвратимо движется к моему дому. Вот она поднялась на крыльцо в несколько ступеней, открыла дверь подъезда… Медленно, шаг за шагом, поднимается на мой третий этаж, и не ошибется, ни за что на свете не ошибется дверью. Вот она протягивает руку к дверному звонку…

Динь-дилинь-динь-динь!

Это было не во сне и не в воображении – это на самом деле позвонили в дверь.

Я медленно поднялась, физически ощущая, как мерзкое предчувствие лопнуло, словно натянутая струна, сменившись решительностью и готовностью к действиям. Как же без него хорошо!

Я подкралась к двери и посмотрела в глазок, внутренне готовая увидеть там кого угодно. Монстров, призраков, смерть с косой…

И едва не расхохоталась. Буйное же у меня воображение, раз я всерьез собиралась такое увидеть! За дверью стояла моя лучшая подруга Лилька Лыскина – и только.

Сейчас расскажу ей, как она меня напугала. Вместе посмеемся!

– Лилька – привет! – я открыла дверь и распахнула объятия.

– Ника… – прошептала она, медленно перешагивая порог, после чего буквально повисла у меня на шее. Почувствовав неладное, я спешно включила в прихожей свет и увидела, что Лилькино лицо опухло от слез.

Вот и оно. И на что я надеялась?

– Что случилось?

– С Ладкой… беда.

– С какой еще латкой? – не разобрала я.

– С Ладой, сестрой моей!!! – истерично завизжала Лыскина и ударила кулаками в стену. Ого! Такого с ней еще не было.

Я схватила ее за руку и потащила на кухню. Поставила на огонь чайник, накапала Лильке маминых успокоительных капель…

Ладу я, конечно же, знала. В семье Лыскиных, как в старой сказке, были три сестры. Среднюю, Лену, мне видеть не довелось, она училась в столице. Лада была старшей, а Лилька – младшей.