Холмы Смерти

Солнце уже коснулось горизонта, когда изрядно запущенная дорога вывела Кейна на вершину холма, за которым и начиналось невысокое нагорье — край пустошей и верховых торфяников. Неестественно большой кроваво-красный диск дневного светила медленно погружался за линию окоема. Солнечные лучи, казалось, подожгли чахлые кусты и густое разнотравье. На какой-то миг пуританину почудилось, что он стоит на единственном островке суши в алом море крови, однако солнце коснулось горизонта, и зарево заката быстро померкло.

Несмотря на то что дорогой долгое время не пользовались, она все еще была хорошо различима. Пуританин шел быстро, но весьма осторожно и с оглядкой, держа под рукой и рапиру, и пистолеты со взведенными курками, — его смелость отнюдь не была безрассудной или опрометчивой. Соломон Кейн упрямо шагал вперед, ничуть не смущенный сгустившейся темнотой. Надо сказать, что, когда он двигался к цели, такие мелочи, как смена дня и ночи, его вообще не волновали.

Одна за другой на небе зажигались звезды, и легкий ветер шуршал травой, наполняя подлунный мир призрачным шепотом ночи. Наконец появилась и луна. Темные пятна на круглом лике, походившие как две капли воды на провалы глазниц, придавали ей жуткое сходство с непристойно скалившимся черепом, висящим среди звезд.

Неожиданное предчувствие заставило Кейна замедлить шаг, а затем и вовсе остановиться. Явным диссонансом обычным звукам ночи где-то впереди прозвучал странный, леденящий душу отзвук. Вот только что могло его вызвать? Зловещий звук повторился снова, на этот раз куда ближе. Кейн, готовый к любым неожиданностям, двинулся вперед, гадая, не обманывает ли его слух. Но нет! Теперь до него явственно донеслись раскаты устрашающего хохота, исходящие откуда-то из сердца пустошей.

Звук раз за разом усиливался, источник его приближался. Соломон Кейн уже понимал, что, кто бы ни издавал подобный смех, человеческим существом он не являлся. В звуках сатанинского веселья не было ни грана радости, лишь всепоглощающая ненависть, ужас и страх, разъедающий душу. Кейн снова остановился. Нет, испуга он не испытывал, но ему было определенно не по себе.

И тут сквозь раскаты демонического хохота прорвался отчаянный и, несомненно, человеческий крик. Кейн, проклиная ночные тени и причудливое эхо, ругая себя за нерешительность, бегом устремился вперед. Луна поднималась все выше и выше, но по-прежнему ничего нельзя было толком рассмотреть. Хохот становился все безумней и громче, вопли вторили ему аккомпанементом адовой музыки. Вскоре Кейн расслышал топот человека, мчавшегося не разбирая дороги. Пуританин во весь дух бросился навстречу неведомому путнику.

Там, впереди, кто-то из последних сил спасался от смерти, а за ним по пятам гнался безымянный ужас пустошей. Что это было за существо, ведал лишь Господь всемогущий. Внезапно топот смолк, сменившись душераздирающими воплями. К ним примешивались и другие звуки, которым Кейн затруднялся подобрать определение. Само человеческое естество отвергало их. Судя по всему, Ужас настиг свою жертву. Кейна бросило в холодный пот, когда его воображение нарисовало кровавую картину; рогатый, с кожистыми крыльями демон из преисподней повалил человека и вскочил ему на спину, терзая и раздирая податливую плоть клыками и когтями.

Словно по мановению волшебной палочки, на пустоши пала абсолютная тишина, нарушаемая лишь шумом неравной отчаянной схватки. Вновь послышались шаги, но на сей раз спотыкающиеся и неуверенные. Человек еще кричал, но это уже были звуки агонии, кровь булькала в разодранном горле бедняги. Кейн содрогнулся. Это воистину была ночь ужасов!

«Господь мой! — страстно взмолился он. — Все в руке твоей! Сделай так, чтобы стало хоть немного светлее». Судя по отчетливости каждого звука, кровавые события разворачивались прямо у него под носом, быть может, даже за ближайшим кустом. Но неверное сияние низкой луны больше искажало картину мира, чем позволяло что-либо рассмотреть. Каждое корявое деревце представлялось жутким монстром, каждый дрожащий на ветру куст — призраком.

Кейн закричал во все горло, не в силах бежать быстрее. Он надеялся, что, может быть, его крик отвлечет внимание палача от несчастной жертвы. Вопли гибнущего человека сменились пронзительным отвратительным визгом. Вновь звуки борьбы. И тут заросли густой травы раздались, и, чуть не столкнувшись с пуританином, оттуда вывалилось существо, в котором с трудом можно было угадать человека.

Одежда на мужчине висела клочьями, он с головы до ног был покрыт кровью. Бедняга протянул руки к Соломону Кейну, но тут силы его оставили, и он рухнул наземь, не оставляя, однако, попыток ползти вперед. Мужчина что-то пытался сказать, но лишь надсадно хрипел. Затем, обратив к луне жутко изуродованное лицо, он судорожно задергался и умер. Из его искаженного предсмертным ужасом рта прямо на сапоги пуританина хлынула кровь.