Холод

Бежать по замерзшему городу, в котором при температуре ниже сорока градусов неожиданно и неизвестно на какой срок отключили отопление и электричество, лучше всего в сопровождении большой собаки. В этом случае вы не чувствуете себя бесцельной песчинкой в океане, вы не пустое место, не банальность, вы не затертая фраза в скучном разговоре. Наоборот – вы бодры и осознанны. Вы гордо устремляетесь туда, куда зовет вас судьба, и даже если вы крохотны как песчинка, вы все же свободны в своих устремлениях. Те из вас, кого не коробят подобные сравнения, могут сопоставить себя со сперматозоидом. Вы – проявление чистой воли. Вы не просто бежите – вы парите над городом, подобно невесте с картины Шагала, и ваш суженый, принявший облик огромного пса, тянет вас вперед и вперед, оставаясь там, внизу, на земле, неустанно перебирая лапами. Скоро вы должны пролететь над родной школой, над улицей, которая ведет к реке, над памятником в виде танка «Т-34», куда летом забираются все, кому приспичило в туалет, – вы подлетаете к тем местам, где произошло самое важное. Вы уже готовы окунуться в сладостные воспоминания, как вдруг различаете позади себя чьи-то шаги. Вы прибавляете скорости и скользите над городом еще чуть быстрей, но шаги явно не отстают. Тот, кто преследует вас, уже не бежит – он по-настоящему мчится, и вы с грустью догадываетесь, чем будет прерван ваш прекрасный полет. Вам не хочется быть избитым сердитыми чертями, которые мечтали о боксе, но у них не сложилось, и вы припускаете уже так быстро, что ваш пес не поспевает за вами, постепенно сдаваясь, тяжело дыша, превращаясь в обузу. Однако вы не выпускаете веревки из рук, вы больше никогда не бросите друга, вам лучше погибнуть, поэтому вы замедляете шаг, вы оборачиваетесь и гордо ждете своей неизбежной судьбы.

– Ну, ты даешь, – хрипло говорит наконец догнавший вас черт Виталик, на глазах превращаясь в родного демона пустоты. – Куда так вжарил? Я тебе кто? Усэйн Болт, что ли?

Узнав свое опостылевшее alter ego, Филя впервые ему обрадовался. Избиение откладывалось, а он в результате всех этих последних транзакций стал обладателем теплой шапки и толстого ватника, которые, как выяснилось, никто не собирался у него отнимать.

– Крикнуть не мог? – еще задыхаясь, выдавил Филя.

– До тебя докричишься…

Демон склонился вперед и стоял, как бегуны после финиша, одной рукой упираясь в колено, другую прижимая к правому боку, как будто у него там кололо. Дышал он еще тяжелее, чем Филя.

– Думаешь, легко за тобой носиться во всём этом?

Демон был одет в огромный тулуп, ушанку из чернобурки и белые армейские валенки.

– Где так прибарахлился? – спросил, переводя дыхание, Филя.

– Места знать надо.

– Валенки дашь?

– Разбежался.

– Я ноги могу обморозить. Подошвы уже полопались.

– Лесом иди.

– Козел.

– Я не козел. Я демон. А ты дебил. С дороги уйди. Раздавит ведь кто-нибудь.

Мимо них в мутной мгле, светя противотуманными фарами, ползли бесчисленные «уазики», «Лэнд Крузеры» и «Нивы». До этого Филя их не замечал, как не замечал он и того, что бежит не по тротуару, а по обочине проезжей части.

– Куда они все?

– За город, – выпрямился наконец демон. – Дачи у них там… Печки, поленницы, дрова. Думают пересидеть.

Филя разинул рот, чтобы избавиться от стягивающей нижнюю часть лица ледяной корки. Поковырял ее пальцем, но понял, что бесполезно.

– А Петр тоже уехал?

– Какой Петр?

– Друг мой. Я к нему иду.

– А-а. Про это не знаю. Может быть, и уехал. Чего ему в городе-то сидеть? В квартирах скоро батареи начнут лопаться. У него жена, дети есть?

Филя, не отвечая, полез в сугроб, отделявший проезжую часть от пешеходной дорожки. Провалившись по колено в глубокий снег, он потянул за собой пса, который с готовностью прыгнул туда и тоже завяз. Снег, набившийся Филе под брюки, ничуть его не обеспокоил. Ноги онемели уже до такой степени, что он просто ничего не почувствовал. Побарахтавшись пару секунд в сугробе, он выбрался на тротуар, вытянул за веревку своего пса и упрямо двинулся дальше.

– Эй, подожди! – закричал демон. – А если его дома нет? Может, лучше назад вернемся?

Филя не останавливался.

– Блин! Я с тобой!

Демонически легко перемахнув через сугроб, он догнал Филю, приноровился к его шагу и несколько минут молчал. Они торопливо шли по заваленной сугробами темной улице вдоль ряда мертвых фонарей. Машины, ползущие мимо них справа, то и дело выхватывали своими фарами обледеневшие фонарные столбы и редкие чахлые кустики, раздавленные морозом до такой степени, что не всякий угадал бы в этих беднягах кусты. Дома, громоздившиеся слева от дороги, скорее угадывались в беспросветном тумане, и лишь мерцающие матовыми пятнами на разной высоте точки говорили о том, что это дома и что там внутри еще есть люди.

– Слушай, а круто ты с ними, – заговорил наконец демон, соскучившись в холоде и в тишине.

– С кем? – выдавил Филя, судорожно сжимая под горлом уши подаренной шапки.