Холод

Днём ещё как-то справляешься, особенно в мастерских, за работой, а вот ночью, когда отсутствует всякое движение, бывает тяжело. В таких случаях, я стискиваю зубы, чтобы не стучали и закрываю глаза, начиная считать про себя до ста пятидесяти, – это такая заветная цифра, – если следить за дыханием: вдох-выдох, вдох-выдох, и считать медленно про себя, то уснёшь обязательно, так и не дойдя до заветной цифры.

Мне этот способ всегда помогал, но только не в тот раз. Как я ни старался сосредоточиться на счёте, собачий, продирающий до костей холод и всякие мысли всё равно одолевали и мешали уснуть. Вернее одна простая мысль – нужно бежать на Большой Юг. За легитимную границу. Ведь туда успели выехать мои дядя и тётя с маленьким Димкой, и наверняка всё у них хорошо.

Я знаю, потому что помню, как мама говорила об этом с папой. Наверное я в тот раз тоже не спал. Папа тогда громким шёпотом запретил маме даже заикаться об этом и добавил, что Андрей – это мамин брат – вместе со своей женой, тётей Ритой, этим поступком всех нас подставили. Больше я ничего не разобрал, но и так всё было понятно.

Я потом даже у мамы спросил. И хотя она вначале очень испугалась, что мне известно это, но потом кивнула головой и приложила палец к губам, и я даже рассердился. За кого она меня принимает, в самом-то деле? Она думает, что я маленький, ничего не понимаю и начну болтать, где попало об этом?

Но потом она посмотрела в окно таким взглядом, как будто что-то там видела. В последнее время я это частенько стал замечать. И мне ужасно не нравилось, когда у мамы появлялся такой взгляд. В таких случаях казалось, будто она не здесь и забывает обо всём, даже обо мне.

Вообще, мне помнится, что первой на холод стала жаловаться именно мама. Она всё куталась в какие-то кофты и шали, проверяла котёл и старалась не подходить к окну, как будто боялась, что идущий оттуда холод начнёт просачиваться внутрь и доберётся до неё. Только смотрела долго и грустно, иногда кашляла и стояла на расстоянии. И это было мучительно.

Поэтому я сказал ей однажды, что нам тоже нужно ехать на Юг. Она улыбнулась, как улыбаются люди, которым совсем невесело и потрепала меня по волосам. И ничего не ответила, хотя я и так знаю, что она хотела этим сказать. Что в силу своего возраста я плохо понимаю то, о чём говорю. И что это не так-то просто, и что я всё пойму сам, когда придёт время. Почему-то взрослые всегда уверены в том, что разбираются во всём гораздо лучше своих детей и часто принимают решения, совсем не считаясь с их мнением. А мне кажется, что это неправильно.

Вот, например, мой отец до сих пор не сомневается в том, что всё идёт своим чередом, что всё так и должно быть, и очень скоро всё придёт в норму. Он говорит, что нужно просто подождать и неукоснительно выполнять инструкции. А я хоть и гораздо младше, но мне совершенно ясно, что ничего не наладится. По крайней мере, до тех пор, пока мы терпеливо ждём, что это произойдёт. По-моему, это глупо. Как будто кто-то должен прийти и что-то сделать, благодаря чему всё сразу станет хорошо.

Нет, это самообман. Мне тринадцать исполнится только будущей осенью, но я вижу, что становится только хуже. Раньше я жил в семье, а теперь в учреждении № 17, да ещё и интернатного типа. Раньше у детей, начиная с третьего класса, не было трудочасов, а теперь это обычное дело. Не было взысканий, не было красной зоны и спецгрупп, напоминающих колонию строгого режима. Я даже помню, что у нас были каникулы, а не однодневное увольнение. А наши родители работали там, где хотели, а не получали рабочее распределение, как сейчас. И на воинскую службу не призывались лица обоего пола от 18 до 65 лет.

Поэтому и дети теперь все поголовно или на шестидневке, или на постоянном проживании в учреждении.

А ещё, за каждым шагом не следили чернопогонники или чёрные береты. Так называют у нас отряды военной полиции из-за их формы: чёрный головной убор, коричневые брюки и кителя, а главное – иссиня-чёрные, блестящие погоны с непонятными знаками отличия. Это люди, которые осуществляют наблюдательную, контролирующую и при необходимости карательную функцию практически повсеместно. Они хорошо подготовлены, безжалостны и обязательно вооружены.

На политчасе, который проводится у нас ежедневно перед отбоем, каждый раз подчёркивается, что это не только опора, но и элита нашей страны. Государство действительно осуществляет их мощную поддержку, благодаря чему больше половины старшеклассников мечтают однажды влиться в отряды чернопогонников. Их представители есть во всех без исключения государственных учреждениях. А поскольку частный сектор уже лет пять, как ликвидирован во всех сферах жизни, получается, что они есть везде.

А ещё стоит сказать, что и питались мы раньше не только кашами и тяжёлым от сырости, плохо пропечённым хлебом. У нас сейчас даже мёрзлая картошка с капустой редкость, потому что они не вызревают уже в изменившемся климате. И да, самое главное, не было холода. Вернее он был, но не очень долго. Сменялся всё-таки тёплым временем года.