Холод

Да уж, Саб в роли раба — это получалось нечто, из ряда вон выходящее. С ним пришлось труднее всего: потому что уж кто-кто, а Саб на раба ну никак не тянул. Горделивая осанка, всегда высоко поднятая голова, надменность во взгляде, командирские замашки, речь… когда-то Саб был агентом, но Земля Node из него агента вытравила почти что подчистую, и вживался в новую роль он плохо, очень плохо. Каждое действие, каждое слово, каждая поза — его раздражало и злило буквально всё. Он изо всех сил старался сдерживаться, но получалось неважно, и Скрипач как-то признался потихоньку Иту, что проколоться он боится не на Эри, а на Сабе.

— Стукнет ему что-нибудь в голову, и пиши, пропало, — с тревогой говорил Скрипач. — Он же ненормальный! Это он тут комфортно себя чувствует, но при длительной работе…

— Настучим по голове заранее, а что делать? Рыжий, у нас другого выхода всё равно нет, — Ит и сам чувствовал возрастающую тревогу. — Будем постоянно контролировать.

— Настучим, контролировать, — кривился Скрипач. — Если он пойдет в разнос, как тогда, в доме, он сам кому хочешь настучит.

— Не думаю, что он на такое решится, — с надеждой отвечал Ит. — Ненормальный-то он ненормальный, но ведь не сумасшедший.

…С Шилдом тоже выходило неважно, потому что котов тут было принято перевозить в клетках, а в клетку Шилд не зашел бы ни под каким видом. С огромным трудом нашли компромисс: кота кое-как уговорили носить легкую шлейку, не стесняющую движений. Разумеется, шлейка кота не вдохновляла. Разумеется, он оказался крайне недоволен происходящим. А еще его снова пришлось перекрасить, и это раздражало кота похуже, чем шлейка. Впрочем, Эри через пару дней удалось его убедить, что в серо-дымчатом цвете ему ничуть не хуже, чем в черном, и Шилд слегка успокоился.

— Они тут, оказывается, топят черных котят, — Эри, тоже принимавшая участие в поиске информации, выглядела расстроенной и подавленной. — Просто за то, что черные. Даже если есть маленькое белое пятнышко, все равно топят.

— Что-то связанное с дьяволом, наверное? — предположил Скрипач.

— Не «наверное», а точно. Это повеление такое было, в незапамятные времена, — подсказал тогда Сэт. — Ужасно жалко. А мне всегда так хотелось кота или кошку, — тихо добавил он после полуминутного молчания. — И собаку. Я даже представлял себе, как сижу у себя за столом, читаю, а в ногах спит собака, большая, рыжая, и на коленях спит кошка. Сентиментально и глупо, наверное. Но мне почему-то очень нравилась эта картинка.

— Не сентиментально и не глупо, — ответил тогда Ит. — Хорошее желание. У нас были коты и кошки, Сэт. Это здорово.

— Ласковые?

— Ну а как же, — Ит улыбнулся. — Еще какие.

Сэт за последнее время сильно изменился в лучшую сторону — геронто уже вовсю работало, а внешние изменения происходят обычно быстрее всего. Выглядел он сейчас лет на пятьдесят, а то и меньше, волосы уже начали темнеть (Ит и Скрипач воспользовались одной старенькой, но хорошей разработкой, которую вывезли в незапамятные времена еще с Окиста), спина выпрямилась, морщин существенно поубавилось. Звездочет, как полушутя полусерьезно называл себя Сэт, постепенно молодел, и в нем начали проглядывать черты, которые Скрипач один раз рискнул назвать «семейными».

— Ит, ты на него чертовски похож. Вы даже голову одинаково поворачиваете и глаза одинаково щурите, — говорил Скрипач. — А руки? У тебя его руки.

— А у тебя как будто не его.

— И у меня его, особенно косточка на запястье.

— Зато лицами мы больше в Кили, как мне кажется. Но не дотянули, он интереснее. Рискну предположить, что волосами я как раз в Сэта. А вот жесты… я присмотрюсь, — пообещал он. — Нужно отследить.

— Постарайся, чтобы он не замечал, — просил Скрипач. — Вдруг что-то поймет?

— Даже если поймет… мы все равно сотрем ему память, — Ит, кажется, и сам был не рад принятому решению. — Но я попробую сделать так, чтобы он не понял. Хорошо.

…Работы перед выходом хватило с лихвой всем, даже Кили, который сперва отнекивался и говорил, что не справится, но позже втянулся, и в процессе выяснилось, что у него, оказывается, склонность к анализу. Природная робость и забитость сейчас отступили на второй план, и постепенно, в процессе работы, из-под маски услужливого, зашуганного, бесправного полукровки стал появляться настоящий Кили. Точнее, Кайл Сатледж. Такой, каким бы он стал, не попади в жернова геноцида его расы.

И про эпидемию, надо сказать, первым заговорил именно Кили.

— …Надо как-то подстраховаться от грибка, — напомнил он на четвертый день подготовки. — Город большой. А потом мы в Москву поедем, она еще больше, и еще южнее. Вдруг подцепим?

— Не думаю, что подцепим, — успокоил Скрипач. — Мы пойдем в универсальной биологической защите, так что можно не бояться. Но меня волнует другой момент…

— С которым мы не разберемся, пока не добудем хотя бы один образец, — закончил за него Саб. — То, что это искусственная дрянь, не вызывает никаких сомнений. Но я пока что не понимаю, как это сделано.

— Ага, а так же кем это сделано, зачем это сделано, и когда это сделано, — тут же поддел Скрипач.